Энн Грэнджер: Любопытство наказуемо

– Тридцать лет мне исполнится только в конце года! – возразила я.

Тетя Парри только отмахнулась от моего пустячного возражения.

– Элизабет, вы – дочь врача, и мне кажется, что вы – та самая особа, которая сумеет на некоторое время стать компаньонкой миссис Крейвен, пока она не поправится. Речь идет всего о нескольких месяцах. После этого можете вернуться в Лондон, сюда, или, возможно, в другое место.

Мне сразу стало ясно, какой из двух вариантов предпочитает сама тетя Парри.

– Пока вас не будет, я поищу вам другое место, – добавила она, подтверждая мои подозрения. – Только не подумайте, милая Элизабет, будто я мечтаю поскорее от вас избавиться.

Вот так правила приличия вынуждают нас лгать. Мне очень хотелось поскорее уехать из дома миссис Парри; она, в свою очередь, не могла дождаться, когда избавится от меня. Я ответила, что вполне с ней согласна, решив: пусть понимает мои слова как хочет.

Затем я замолчала, обдумывая свое положение, а тетя Парри занялась крыжовенным муссом. Сбросив тяжесть с плеч, она явно испытала облегчение.

Хотя об отсутствующем мистере Крейвене тетка говорила как-то туманно, что наводило на подозрения, в ее предложении имелись и свои хорошие стороны. Мой покойный отец лечил многих женщин, у которых после родов было подавленное настроение. Хотя у меня самой детей нет, я знаю, что такое явление вполне обычно, даже если на свет рождается здоровенький младенец, который целыми днями истошно вопит. Бедняжка Люси Крейвен похоронила свою новорожденную дочку. Поддержав ее, я сделаю благое дело, а короткое пребывание в Гемпшире даст мне время для того, чтобы подумать о собственном будущем.

Итак, меня все устраивало, кроме одного: возможной реакции Бена Росса на мой отъезд. Впрочем, я решила не признаваться в последнем тете Парри. Кроме того, я решила ничего не говорить Бену до того, как познакомлюсь с мистером Роучем. В конце концов, из его замысла, может быть, еще ничего не выйдет.

– Для начала я должна встретиться с мистером Чарлзом Роучем и все обсудить, – сказала я.

– Конечно, дорогая моя. Так и думала, что вы это скажете. В понедельник, в одиннадцать тридцать утра, мистер Роуч будет ждать вас у себя дома, в Челси. – Тетя похлопала по подбородку салфеткой и взяла со стола медный колокольчик. – Я бы не отказалась от сыра. А вы, Элизабет?

Чарлз Роуч произвел на меня весьма благоприятное впечатление. Дом в Челси, расположенный в изящном ряду таких же домов, был со вкусом обставлен дорогой мебелью. Дворецкому, впустившему меня, на вид можно было дать лет шестьдесят с лишним; его хозяину я дала бы столько же. Чарлз Роуч оказался высоким и ширококостным, правда, немного сутулым. В молодости его рост, наверное, составлял более шести футов. Судя по всему, он был джентльменом «старой школы». Со мной он держался очень вежливо и предупредительно. Мы обговорили условия. Он предложил мне столько же, сколько я получала у тети Парри. Живя за городом, я не буду нести тех же расходов, что в Лондоне. По словам мистера Роуча, сестры его жили уединенно не только из-за теперешнего положения, но и потому, что сами предпочитали тихую жизнь. Гостей они не принимали и с визитами к соседям не ездили. Мне почти не придется тратиться. Мистер Роуч обещал прислать мне железнодорожный билет первого класса до Саутгемптона (поистине роскошь!). Мисс Кристина Роуч, старшая из сестер, напишет мне до отъезда и даст указания относительно того, как к ним добираться.

Забота мистера Роуча о молодой племяннице показалась мне такой неподдельной, и он так откровенно выражал беспокойство за сестер, которым пришлось справляться с трудностями, что я неожиданно для себя сразу согласилась.

Тетя Парри очень обрадовалась. Оставалось одно: сообщить новость Бену Россу.

– Лиззи, ты что, с ума сошла? Какие еще мисс Роуч из «Прибрежного»? – выпалил Бен после того, как я, вполне рассудительно и мягко, рассказала ему о своих намерениях.

– Нет, Бен, я не сошла с ума. Прежде чем принять предложение, я хорошенько все обдумала, – с достоинством ответила я.

Не спорю, иногда меня так и тянет на какое-нибудь безрассудство, да и особой сдержанностью я не отличаюсь: язык мой часто опережает мысли. Но я всегда была в состоянии принимать самостоятельные решения.

Бен стоял передо мной со шляпой в руке. Он раскраснелся и взъерошил рукой копну своих черных волос. Он явно злился на меня. Мы стояли в комнате, которую в доме тети Парри отвели под библиотеку. В библиотеке хранились книги, но все скучные; к ним никто никогда не прикасался.