Татьяна Степанова - Имеющий уши, да услышит

– Ну уж как-нибудь… ладно, чего уж теперь, мин херц, – хмыкнул он. – Только молодая она… Такая дерзкая, сюда заявилась утром! А завтра она придет?

– Не знаю… Твое какое дело? – Евграф Комаровский глянул на денщика.

– Конечно, никакого моего дела нет, только я о вашем благополучии и щастии денно и нощно пекусь, потому как вы мне словно отец родной, ваше сиятельство. И я вот подумал – а что если мы ее похитим?

– Что ты несешь?

– Ну как в романе вашем французском любовном про спасенную невинность! Или как, помните, когда мы с вами на Кавказ ездили к князю Дыр-Кадыру, бородачу, усмирять диких горцев словесно? – Денщик Вольдемар хитро прищурился. – Они ж невест похищают, умыкают – на коня и в горы, а там уж сладится дело, куда деваться-то ей? Сказали мне у князя – в соседнем, мол, ауле жених украл члена… этого, как их, Совета старейшин, на старуху позарился, во! А здесь у нас такая красавица… Да кто в Англии ее хватится? Англия далеко, за морями. А вы здесь, рядом. Вы вон какой, мин херц! Кого уж лучше ей искать? Конечно, под венец с ней не выйдет никак, но мало ли – люди устраиваются и так. И живут в щастии и блажен…

– Ты пьян, что ли?

– Трезв, как стеклышко, мин херц!

– Тогда иди сюда. – Комаровский поднялся, поманил пальцем щуплого бедового денщика. – Поутру спарринг у нас сорвался, а сейчас самое время. Заплатишь за болтовню свою. В стойку вставай – ну? Готов? Держи удар!

– Мин херц! Да что ж это такое! Опять спарринг проклятущий – опять бить меня! – Денщик Вольдемар отбежал предусмотрительно в угол зала. – Да за что же это мне такие муки? А что я сказал такого? Просто помочь хочу вам…

Комаровский снова сел, собрал жандармское досье, вернул его в пакет, а тот запер в железный походный ларец, который тоже всегда возил с собой.

Луна заглядывала в открытые окна павильона, дробила свет свой в водной глади прудов, облекая словно муаром зеленой дымкой белый мрамор статуи Человека-зверя, Актеона с рогами. Евграф Комаровский ничего этого не замечал – то, чему предстояло стать главным кошмаром грядущих дней, пока пряталось в тени, словно выжидая, подстерегая их, неосторожных и беспечных.

Евграф Комаровский не думал об Актеоне, которого в его мраморном бесчувствии и холодности пыталась задушить изнасилованная немая Агафья.

Он думал о Клер, скользя глазами по строчкам стихотворения того, кого прежде любил и читал, а теперь ревновал и ненавидел.

Пробудилась Клер рано – в тот же час, что и вчера. Она высоко подколола свои густые темно-каштановые волосы, глянула на себя в зеркало – синяк на виске выглядел еще хуже, рубиновые ссадины тоже пока не заживали. Страшилище…

Ему, наверное, противно на меня смотреть, ну и пусть…

Клер оделась тщательно, она решила сегодня прихватить с собой флорентийскую соломенную шляпку – не ради кокетства, а дабы голову от солнца уберечь. Осмотрела свое платье и взяла две большие английские булавки, чтобы закалывать юбки при верховой езде. Однако, пройдясь по коридору до веранды, где в ранний час слуги накрывали завтрак для управляющего Гамбса (Юлия Борисовна так рано не вставала), она поняла, что ездить верхом сегодня вряд ли сможет. Спина и ноги болели, каждая косточка, каждая мышца ныла. Клер упрямо мотнула головой – я смогу, ничего, я все равно сяду на лошадь.

Она выпила за столом на веранде чашку крепкого чая, съела бисквит и взяла с собой горсть крыжовника, который обожала. Она ела его, пока спускалась в сад и шла по липовой аллее, которую в ранний час мел дворник усадьбы.

Евграфа Комаровского она увидела в конце аллеи – он стоял под липой в накинутом на плечи рединготе, сунув руки в карманы своих белых рейтуз армейского образца. Травинка во рту – он ее меланхолично жевал, поглядывая на аллею: выбрал такое место наблюдения, чтобы вся она просматривалась до самого барского дома.

Клер ощутила одновременно прилив радости и страха. Насчет того, что ее так обрадовало, она пока не разобралась, а вот страх… точнее, неприятное чувство смятения породили вчерашние гневные слова Юлии о том, что генерал присутствовал лично при экзекуции восставших солдат, которых прогнали сквозь строй, забив шомполами. Но затем она вспомнила ужасающую картину, что открылась ей в доме стряпчего – ладно, это сейчас важнее. Генерал – единственный человек, который способен в происходящем разобраться и поймать убийцу. Так уж вышло – такова русская современная жизнь.