Евгений Новицкий - Смертельный дубль

У Войномирова даже не нашлось слов, чтобы описать, какое блаженство будет «тогда». Он лишь зажмурился и в немом восторге вновь стал тыкаться лицом в маленькие подрагивающие ручки актрисы Ветлугиной.

– Да я не о том, что здесь неудобно, – несмело сказала девушка, аккуратно высвобождаясь из цепких пальцев охваченного страстью режиссера. – Просто… опасно здесь на ночь оставаться. Сами знаете…

– Что – знаю? – встрепенулся Войномиров, недоуменно вздымая плечи. – Ничего такого я не знаю! Уж не хочешь ли ты сказать, моя голубушка, что веришь этим смехотворным басням о каком-то там – ха-ха! – п-призраке? О дитя мое, это же сущий вздор! Как можно верить…

– В привидения я, разумеется, не верю, – строго ответила Ветлугина. – А вот в убийцу верю… Точнее, что значит «верю»? Я знаю. И все знают, что недавно здесь произошло убийство. Уж этого вы не станете отрицать, Роман Ихти… – Здесь актриса запнулась. Она до сих пор не наловчилась выговаривать сложное отчество Войномирова и все норовила назвать его Ихтиандровичем.

– Умоляю тебя, моя прелесть, просто Роман! – Режиссер сложил перед ней ладони. – Я же просил!

– Хорошо, хорошо, – успокаивающе сказала девушка. – Роман так Роман… Но только, Роман, я думала, что мы встретимся где-нибудь… ну не здесь, одним словом. Тем более ночью. Можете смеяться надо мной, но мне страшно.

– Ну что ты, милочка, со мной тебе совершенно нечего опасаться! – храбро заявил режиссер. – Или ты сомневаешься в моей мужественности, раз полагаешь, что я не смогу тебя защитить? – присовокупил он для верности обиженным голосом.

– Даже не знаю, – капризно протянула Ветлугина. – Вон ведь Баклажанов – он тоже был мужчиной. Но это его не спасло… Да и как спастись, когда на тебя с топором кто-то… Ой, кошмар какой, даже представить все это жутко! – С этими словами артистка закрыла ладонями глаза, показывая, насколько ей страшно.

– Ну, хорошо. – Войномиров прибегнул к последнему доводу. – Допустим, и меня вслед за Баклажановым захотят разрубить… вернее, зарубить топором. Я только говорю: допустим! – повысил он голос, заметив, что Ветлугина готовится вскрикнуть. – Что ж, и пусть! Пусть зарубят! Ради свидания с тобой, мой ангел, я готов пойти и на эту жертву… Ну а тебе бояться совсем нечего. Да ни у какого маньяка не поднимется рука на такую душечку! И к тому же я убежден, что ты никому в жизни не сделала ничего плохого. За что же тебя убивать?

– А вы разве сделали? – прошептала девушка, во все глаза глядя на храбреца-режиссера и невольно любуясь им в эту минуту.

– И я не сделал, – немедленно кивнул Войномиров. – Так что и для меня опасности никакой. Ну, подумай сама, стал бы я так рисковать, если бы была хоть какая-нибудь опасность?

Ветлугина уже немного запуталась в противоречащих друг другу аргументах режиссера и вяло согласилась:

– Да, наверно, не стали бы…

– Ну так вот! – триумфально воскликнул Войномиров. – Так что отбросим всякие сомнения и наконец-то заключим друг друга в продолжительные объятия!

– Ладно, уговорили, – вздохнула Ветлугина. – Только еще скажите, – на всякий случай уточнила она, – вы случайно не пробовали когда-нибудь этого самого Топоркова?

– Что вы, нет! – не моргнув глазом солгал режиссер. – Я его и не видел никогда и не слышал о нем до того, как все эти сплетни пошли…

На самом деле Войномиров вспомнил о Топоркове еще тогда, когда впервые услышал о его самоубийстве. У режиссера была хорошая память на всех без исключения актеров – даже тех, которых он видел лишь в течение пяти минут во время кинопроб, как пресловутого Топоркова.

Но, в отличие от своей любимой на сегодня актрисы, Войномиров действительно не страшился никакого Топоркова, поскольку ни на мгновение не сомневался в истинности его смерти. Баклажанова же, по его мнению, убили за что-то другое, к чему он, Войномиров, не может иметь ни малейшего отношения.

В конце съемочного дня, как и было условлено, Виолетта Ветлугина покинула шестой павильон в числе прочих актеров и персонала.

Через пятнадцать минут она вернулась обратно, где ее поджидал потирающий от нетерпения руки Роман Войномиров.

– Виолетта, лапуля моя, как долго я тебя ждал! Весь день только об этом и думал, а время, как нарочно, так медленно тянулось!.. – Эти слова режиссер перемежал пылкими, почти яростными поцелуями в губы, лицо и шею Ветлугиной.

– Ну что ж вы, Роман Ихти… То есть просто Роман! Что ж вы так сразу-то… набрасываетесь прямо? – смущенно залепетала актриса, пытаясь отстранить от себя жаждущего режиссера. – Давайте не так… сразу. Пожалуйста! Мы же с вами впервые наедине остались…