Борис Конофальский - Инквизитор. Часть 6. Длань Господня

– Сотни две, – произнёс брат Семион, чуть подумав.

– Сто шестьдесят семь монет, – напомнил Волков и повторил серьезно, делая на это ударение, – сто шестьдесят семь монет от двух тысяч и двух сотен.

Монах только вздохнул в ответ. Он посмотрел на Волкова, кажется, понимая, куда тот клонит.

– Завтра позовёшь сюда ко мне архитектора, он, кажется, дом доделал? – продолжал кавалер. – Поговорим о храме, денег я на него дам. Две тысячи монет, думаю, будет достаточно. Но считать буду сам, тебе, дураку, веры больше нет. Твой дом я забираю…

Брат Семион сидел понурый, а тут вскинул на Волкова глаза, тот даже подумал, что сейчас он спорить начнёт или даже просить будет. Но нет, монах лишь пожал плечами и опять опустил голову.

– Забираю твой, но тебе свой отдаю, – продолжил кавалер.

Монах снова ожил, уставился на Волкова, обрадовался, кажется:

– Ваш дом мне пойдёт?

– Только дом, амбары, овины, хлева и конюшни мои будут, но и ты можешь ими пользоваться, телеги я тоже тут на дворе буду держать, колодец мой будет, мне скот поить надобно, а огород твой. Холопы будут тут же жить, в людской, одну девку тебе в прислугу дам. Но в прислугу, – Волков поднял палец, предостерегающе, – пользовать её не будешь, а начнешь, и она пожалуется, так я её у тебя заберу.

Кажется, всё пока устраивало хитрого попа. Он понимающе кивал, на всё соглашался.

– А ещё тут у тебя будут господа кавалеры жить, сам мне их насоветовал брать, тут внизу будут жить, твои покои вверху, послуживцы их будут с холопами жить в людской.

Вот это, кажется, брата Семиона не устраивало, скривился едва заметно, видно, один хотел жить в огромном доме. Но кавалера его недовольство мало заботило, тем более что он кое-чем готов был монаха успокоить:

– Сто шестьдесят монет, что остались от денег на церковь, оставишь себе на обустройство, – Волков замолчал и потом добавил серьёзно: – И займись уже костёлом, займись уже. Дождёшься, попрошу у епископа другого попа на приход.

На том разговор был закончен. Все, включая дворню и жену, весь этот разговор слышали. Госпожа Бригитт не удержалась, встала и начала выходить из-за стола. Рука у Волкова лежала на подлокотнике кресла, так она как бы невзначай руки его коснулась бедром. Стала извиняться и говорить:

– Господин, так мы что, переезжаем в тот красивый дом, что у края деревни стоит?

Этот вопрос интересовал всех присутствующих, включая жену его, которая тоже хотела это знать, да от спеси не хотела сама спрашивать.

– Да, – сказал Волков, – теперь вы, госпожа Ланге, на лавках спать не будете, у вас будут свои покои.

– Правда? – обрадовалась та, едва не запрыгала. – А можно мне узнать, какие мне покои положены?

– Выберете сами после того, как госпожа Эшбахта выберет нам спальню.

– Ах, Господи, как это хорошо, – никого не стесняясь, вроде как в благодарность госпожа Ланге склонилась и с грациозным приседанием поцеловала руку Волкова. – Спасибо вам, господин.

– Можно ли нам с госпожой Эшбахта уже посмотреть дом?

– Идите, – сказал кавалер, – посмотрите, решите, чего в доме не хватает. Потом скажите.

Жена, хоть и не благодарила его, но сразу бросила своё рукоделие и пошла с Бригитт смотреть новый дом. Даже Мария, отодвинув сковороды с огня, пошла очаг и печи смотреть, а все дворовые за ней побежали.

Он и сам пошёл. С ним шли все: и Максимилиан, и Увалень, и Сыч, и оба монаха. Забор высок, ворота крепки, двор огромен, хоть тридцать телег сюда ставь. Амбары, конюшни, хлева большие – и всё это крепкое, новое. Двор настоящего хозяина. И колодец, и привязь, и поилка для коней. Курятник таков, что сто кур тут проживут, тесноты не зная.

Дом уже почти готов был, мастера кое-что правили по мелочи уже, мыли да собирали всё, что лишнее осталось. Молодой архитектор уже ходил по дому, показывая его госпоже Эшбахта и её подруге. Как Волкова увидал, так стал ему кланяться. Взволновался.

Стал ему показывать дом. Дом был и вправду хорош, был он на вид не меньше старого, но в два настоящих этажа с чердаком и подвалами большими под вино и прочее съестное. Полы из хороших досок вощёных, стены чисты, белены. Окна огромны. Двери в две створки, хоть свадьбу выводи через них, крепки и широки, с красивыми бронзовыми ручками. Печи с плитами удобны, другие печи, что с дымоходами для обогрева дома, и вовсе в изразцовой плитке с замысловатыми рисунками. Камин большой, в него войти может даже сам хозяин, головы не склонит. В нём кабана целиком можно зажарить. Максимилиан в удивлении вытащил меч, поднял его, потянулся им вверх и до потолка не достал. Все посмотрели на это и увидали на блоке красивую люстру под двенадцать свечей. А стропил не увидели, потолок был ровен и побелен, как и стены.