Ланиус Андрей - Звездочеты

Когда старые подшивки за июнь 1941 года впервые оказались передо мной, я не смог удержаться от того, чтобы просто не перелистать их от начала до конца для общего впечатления.

Странное, почти нереальное ощущение духа минувшей эпохи возникало при беглом взгляде на международную страницу, которая появлялась в каждом номере «Правды».

«Сообщения германского командования»… «Коммюнике английского командования»… «Сообщения итальянского командования»… Карта боевых действий в Сирии… Карта высадки десанта на острове Крит… Бои в Африке… Боевые действия японцев в Тихом океане…

Весь мир воевал, словно сошел с ума, и только наша страна жила своей мирной жизнью, строила, созидала и даже проводила конкурсы художественной самодеятельности.

Причем, по общему тону публикаций даже мысли не возникало, что Советский Союз в ближайшее время может вступить в войну.

Очевидно, именно таким было и мироощущение большинства читателей того времени.

Лишь в номере от 14 июня появилось известное сообщение ТАСС, где все же содержались тревожные нотки, да изредка встречались лаконичные заметки о передвижениях к нашей границе финских войск.

Номер от 22 июня своим содержанием мало отличался от предыдущих.

Да иначе и быть не могло. Ведь газету верстали вечером, тираж печатали, очевидно, ночью, а по торговым точкам развозили уже под утро.

И лишь следующий номер, от 23 июня, был целиком военным.

Здесь публиковалось выступление Молотова, которое он делал, как было отмечено, по поручению Сталина. Рядом размещался большой портрет Сталина: рисунок, а не фотография. Кажется, это было единственное изображение вождя в газете за весь предыдущий период с начала месяца.

Посмотрел я и первые сводки Совинформбюро.

Практически все сообщения до конца месяца носили строго-спокойный характер. Утверждалось, что на всех участках фронта враг отброшен за линию государственной границы, и лишь на Гродненском направлении сумел закрепиться на занятых рубежах, но будет, несомненно, выбит, как только подойдут наши подкрепления… Пленные немецкие летчики утверждали, что фашисты гонят солдат в бой под угрозой оружия, и что простой народ ненавидит Гитлера…

Можно допустить, что те, кто читал июньскую «Правду» в далеком Самарканде, действительно верили в нашу не просто скорую, а в моментальную и триумфальную победу…

Затем я перешел к предмету своих изысканий.

Информацию о раскопках в Гур-Эмире «Правда» начала давать с 10-го июня. Это были, в основном, небольшие, хотя и весьма емкие заметки без подписи.

Куда более обширные репортажи публиковала издававшаяся в Ташкенте «Правда Востока».

И вот тут-то, когда я перешел к материалам этой газеты, которых за период с 18 по 25 июня было напечатано шесть, меня ожидал сюрприз.

Под всеми репортажами стояла подпись специального корреспондента Михаила Шевердина.

Дело в том, что я знал этого человека, видел его вживую!

Михаил Шевердин был народным писателем Узбекистана, широко, огромными тиражами издавался в Средней Азии, начиная с 60-х годов прошлого века, и пользовался определенной популярностью среди русскоязычных читателей региона.

Писал он, в основном, о борьбе с басмачеством, но по его книгам чувствовалось, что он хорошо знает историю края, местные обычаи и традиции, особенности менталитета коренных народов.

Притом, Самарканд был для него родным городом: здесь он окончил школу, а позднее, уже после революции, снова вернулся сюда.

Если мне не изменяет память, то Шевердин, проживший долгую жизнь, был ровесником века.

Следовательно, к моменту начала раскопок Гур-Эмира ему слегка перевалило за сорок.

То есть, это был не зеленый новичок, а журналист в расцвете сил, наблюдательный, въедливый и дотошный, умевший выделять главное в потоке информации.

Я сразу поверил, что он в своих репортажах не упустил ничего существенного, детально отразил общую атмосферу экспедиции. Фактически его репортажи являлись в моих глазах оперативным историческим документом.

Потому-то я и сделал, не задумываясь, ксерокопии, посчитав полезным для себя держать эти тексты под рукой.

Что ж, сейчас они могли снова сослужить мне определенную службу.

Я разложил ксерокопии на столе перед собой, заглядывая то в одну, то в другую.

Вот репортаж о вскрытии гробницы Улугбека:

“Скелет покрыт шелковой тканью савана, настолько хорошо сохранившегося, что видны до мельчайших подробностей все складки и следы не то рисунка, не то строения ткани. Кроме того, бросаются в глаза остатки темно-синего покрывала или, быть может, плаща…Это – шелковая ткань исключительно высокого качества, великолепно выделанная… Выясняется, что Улугбек был одет в рубаху и шаровары, примерно такого же покроя, как и у современного узбекского населения. Сохранилась даже поясная перевязь – “иштонбог”.