Ланиус Андрей - Тени забытых богов

Примерно по центру полукольца имелся узкий разрыв, куда вела песчаная дорожка.

По ней я и повел Клару, продолжая свою роль дурашливого гида.

Перед самым разрывом в кустах, для пущего усиления эффекта, я обогнал мою спутницу и двигался так, чтобы заслонить ей обзор своим плечом.

Но вот мы прошли по небольшому зеленому коридорчику и оказались на открытой площадке, где сейчас не было ни души, чему я внутренне порадовался.

Здесь я и отпрянул в сторону со словами:

– А теперь смотри!

Она подняла глаза, да так и замерла, невольно прижав к груди кулачки.

– О, боже! – вырвалось у нее.

С высоты Папоротниковой горы, которая была не такой уж маленькой, открывался вид на протекавший внизу Ракидон.

Дальний берег являл собой сплошные заливные луга, за которыми, где-то у самого горизонта синела полоска леса.

Зато вдоль всего нашего берега росли раскидистые ивы, склонившиеся к самой воде. Почти сомкнувшись своими ветвями, они практически полностью перекрывали вид на прилегающий участок реки.

И только прямо перед нами между деревьями имелся широкий просвет, позволявший видеть всю реку до противоположного берега.

В этом природном “окне”, посреди реки, омываемый ее плавным течением лежал остров из красного с серыми проплешинами гранита.

Отсюда он был виден целиком, причем в самом эффектном ракурсе.

Пауза длилась довольно долго.

– О, боже! – повторно воскликнула Клара и посмотрела на меня. – Милый, когда ты рассказывал мне про остров в Питере, я подумала, да что там может быть особенного, остров как остров, очевидно, объект для людей с живым воображением! Но ведь это настоящий Речной Зверь! Непостижимо, какие памятники может создавать природа!

Она, моя любимая, была права на все сто! Да и мой сюрприз, кажется, вполне удался.

Остров длиной около семидесяти метров удивительно точно напоминал всплывавшего из-под воды крокодила или, лучше сказать, гигантского ящера. С высоты, на которой мы находились, можно было четко различить мощную морду с выпуклыми глазницами, массивное туловище и начало вытянутого хвоста, еще прячущегося в воде.

Голова Речного Зверя возвышалась над уровнем воды примерно на высоту двухэтажного дома, круто обрываясь вниз, зато линия от затылка до хвоста была такой плавной и пологой, что вдоль нее можно было бы безо всякой опаски съезжать на велосипеде.

На “шкуре” Зверя нигде не виднелось ни грубых разломов, ни выступов.

Как будто некий скульптор поработал здесь гигантским резцом, убрав с гранита все лишнее.

– Теперь я понимаю, почему легенда связывает облик оборотня именно с крокодилом, – сказала Клара. – При наличии такого острова иначе и быть не могло.

– Первоначально граф хотел поставить дворец фасадом к реке и к острову, а вниз, до самой воды, пустить широкую мраморную лестницу, – пояснил я. – Но графиня отговорила его – вид острова вызывал у нее тревожное состояние. Граф уступил, однако устроил свой кабинет с боковой стороны дворца, с выходом на балкон, где он простаивал часами, разглядывая остров.

– Лично я хорошо понимаю графиню…

Между тем, на наших глазах на остров вскарабкались двое купальщиков, которые легко поднялись до верхней точки, откуда синхронно прыгнули головами вниз.

– Это не опасно? – забеспокоилась Клара.

– Вообще-то, там глубокая и чистая вода. Но иногда течение приносит коряги, и те задерживаются между лапами Зверя, притом на глубине. Много лет назад здесь, почти на моих глазах погиб мой одноклассник Миша Сонников. Тоже вот так же прыгал с головы Зверя и напоролся на длинный и острый сук, который вошел в него, как пика. А еще… Ладно, не будем об этом! Не хочу навевать тебе мрачные мысли, притом, что в штате парка сейчас есть спасатель-водолаз, который во время купальных сезонов ежедневно обследует дно.

– Тогда, полагаю, все будет в порядке, – кивнула она. – А где Старощанские болота, в которых обитают живые, а не каменные крокодилы?

– Пойдем, покажу.

Тем же ходом мы покинули смотровую площадку, снова выйдя на лужайку, и я повел Клару к западной границе горы, которая проходила за тыльной стороной дворца.

Вскоре перед нами снова открылся глубокий овраг, но не облагороженный, как тот, что перед мостом Оборотня, а сырой и мрачный, с замшелыми валунами, путь к которым преграждали поваленные и полусгнившие стволы деревьев.

По его дну протекал ручей, почти заболоченный, впадая совсем узкой струйкой в Ракидон.