Ланиус Андрей - Тени забытых богов

Кстати, на многих изображениях весьма тщательно прописаны элементы ощерившейся пасти и четко, один к одному, выделены зубы. На шее божества, как правило, проставлена идиограмма воды в виде волнистой линии либо комбинации падающих капель.

Не буду перечислять прочие находки той же эпохи, это заняло бы слишком много места, просто отмечу, что языческий культ Речного Зверя имел самое широкое хождение среди наших предков – от Южной Руси до северных морей, включая финно-угорские племена.

С Речным Зверем связывалось также все таинственное, неизведанное, а также скрытое за пеленой будущего.

Как видите, предание об оборотне-крокодиле имело очень мощную базу для своего возникновения и развития.

– Но что в действительности стоит за этим преданием? Имеем ли мы дело с образцами устного народного творчества либо же тут обозначено явление, на вызов которого науке только предстоит дать ответ?

– Те исторические документы, что уцелели в наших архивах после всех великих и малых потрясений дают основание с уверенностью говорить, что этот вопрос должен быть обращен, скорее, к правоохранительным органам, чем к науке.

Я приведу несколько примеров, но для этого нам придется перенестись уже из шестого века в век, ну, хотя бы, семнадцатый.

Хорошо известно, сколь бурной была история нашего края.

Городом правили различные русские князья, которые регулярно отвоевывали его друг у друга, им на смену пришли литовские князья, хотя и с русскими корнями, тех сменили польские магнаты…

Иными словами, перманентно происходил некий передел собственности, то и дело возникала возможность урвать кусок пожирнее, и уж тут все средства были хороши.

Неудивительно, что оказалось востребованным и предание об оборотне.

– Вы обещали привести конкретные примеры.

– Да сколько угодно!

Гоголевский Чичиков, как известно, скупал мертвые души, чтобы разжиться под них плодородной землей.

Наших земельных магнатов эта проблема не волновала.

Пахотной землицы у них было вдоволь, а вот крестьян для ее обработки не хватало.

И тогда магнаты придумали ловкий ход.

Через наши края пролегал один из маршрутов, по которому беглые крестьяне из северных и центральных губерний пробирались на Дон.

Магнаты распустили слух, что те из беглых, кто пожелает остаться в здешних местах, получат надел, средства на обзаведение хозяйством, а также освобождение от оброков.

Но через год-другой, когда беглецы, что называется, уже пустили корни на новом месте, магнаты начали притеснять этих несчастных, требуя от них и уплаты всех оброков, и возврата выданных кредитов, да еще с процентами.

Всплеск недовольства вот-вот грозил перерасти в мятежи и бунты.

Всю эту крестьянскую массу надо было держать в повиновении, даже в страхе, а обычные карательные методы уже не действовали.

Вот тогда-то и напомнил о себе оборотень-крокодил.

В нашем музее, в зале Оборотня, представлены экспонаты, с помощью которых садисты, состоявшие на службе у того или иного магната, весьма успешно выступали в роли “оборотня”.

Железная маска с пристегивающейся крокодиловой пастью, снабженной рядами острых металлических зубов; специальные перчатки с отточенными металлическими когтями…

Между прочим, магнаты использовали старинное предание не только для запугивания темных крестьян, но и для расправы с конкурентами.

Ведь почти все магнаты жили в непомерной роскоши, хоть и взаймы, иные имели до сотни и больше кредиторов. А тут вдруг выгодный заказ, например, хлебные поставки в армию, но заказ этот готов перехватить более удачливый помещик.

Как тут не появиться “оборотню”!

Случалось, что жертвами все того же оборотня становились крупные кредиторы, начинавшие требовать срочной уплаты долга.

Не хочу сказать, что подобное происходило изо дня в день, но все же периоды активизации оборотня в исторической ретроспективе отнюдь не редкость.

Между прочим, ведь и о графе Половецком ходила байка, будто он сам убил свою жену из ревности к красавцу Гавиали, с которым тоже расправился, выдав того за оборотня.

Я со всей ответственностью заявляю, что сие есть ложь, поскольку нашел письмо клеветника, в котором тот признается в своем грехе.

Однако показательно, что эксплуатация легенды, причем, в самых различных аспектах, не прекращалась никогда.