Ланиус Андрей - Тени забытых богов

Затем отправился за запиской, насвистывая, и вернулся, насвистывая. Похоже, этой груде мышц были не знакомы никакие стрессы.

Принесенную записку он вложил в карман куртки Багрика:

– Давай, парень, смелее! Поостерегись между березами! Будто какая-то когтистая лапа провела там по моей штанине снизу! Смотри же, не обмочись!

И без того нервничавший Багрик так и взвился!

Вот он исчез в темноте.

А еще через пару минут из глубины парка донесся протяжный вопль.

Алый среагировал мгновенно:

– Кажись, наш артист попал в лапы оборотня! На выручку! – И он первым бросился в пролом.

Отважный порыв Алого увлек за собой всех нас. Друг в беде! На выручку!

Мы ощутили себя мушкетерами, верными принципу “один за всех, все за одного”, бойцами, которым выпала честь доказать свою верность присяге. Пьянящее веселье охватило нас, мы неслись вперед, навстречу неизведанной опасности, с такой неустрашимостью, словно охота на оборотней была нашим любимым развлечением.

Сразу же за темным сводом кустов мы столкнулись с мчавшимся назад Багриком.

Он был вне себя от страха.

– Там… там… – пролепетал он прыгающими губами, показывая в глубь аллеи: – Оборотень! Он схватил меня за ногу! Вот!

Здесь, недалеко от грады, нашлась полянка, на которую падало немного света от далекого фонаря.

При этом слабом освещении нам предстала жуткая картина.

Правая штанина Багрика была порвана внизу.

Когда он закатал ее, мы увидели три глубокие царапины, сочащиеся кровью…

Вовка разорвал свой носовой платок – “чистый!” – и перевязал раненого.

– Ты просто напоролся на сучок, – сказал он.

Багрик тихо стонал, а мы все молчали, понимая, что никакой сучок не может оставить такие три характерные параллельные полосы.

Это мог сделать только оборотень, да и то, как бы играя, пугая…

Судя по расстоянию между царапинами, лапа у оборотня была огромной, величиной со сковороду.

* * *

В школе какое-то время Багрик ходил героем, вырвавшимся из лап оборотня и получившим от того отметины на память.

Случалось, к нему подходили делегации от младших классов с просьбой показать “след оборотня”, и тогда Багрик, немного поломавшись для виду, гордо отходил куда-нибудь в угол и закатывал штанину…

Это загадочное происшествие разъяснилось в полной мере лишь через пару месяцев.

(“След оборотня” на ноге у Багрика к тому времени прошел окончательно.)

Оказалось, что Алый, находясь в нашей “хмельной компании”, но уже тяготясь общением со “слабаками”, той же осенью сблизился с кругом Эдьки Шашкова из третьей школы – неулыбчивого блондина с холодными рыбьими глазами, щеголя и мота, который всегда был при деньгах.

Шашков уже тогда терпеть не мог Дрючка, к которому Наташа, как это ни покажется удивительным, относилась с явной симпатией.

И вот, вызнав от Алого о готовящейся вечерней вылазке в парк, Шашков предложил тому “облажать замухрышку”.

Всего-то и требовалось, чтобы Алый пошел через пролом первым и прикрепил между березами кусок колючей проволоки, заранее спрятанный в траве.

Эта проволока, по мысли Шашкова, сыграла бы роль оборотня и выставила бы Дрючкова в смешном свете, слухи о чем непременно дошли бы до Наташи.

Но Дрючок не уступил своей очереди, и Алому пришлось срывать зло на том, кто шел следующим за ним.

На беду Багрика, этот жребий выпал ему.

Позднее Алый рассказывал эту историю, как забавный анекдот.

Правда, о роли Шашкова он умалчивал, а тот никогда и не вносил поправок, ведь главный приз – Наташа, в конце концов, достался ему, Эдичке.

* * *

Погрузившись в воспоминания, я и не заметил, как дошагал до торгового центра, откуда брала начало самая протяженная городская магистраль – Парковый проспект. В запасе у меня оставалась еще четверть часа, но я решил не изображать из себя пунктуалиста. Газет я даже не разворачивал. Просто свернул их трубочкой и держал в руке. Не хотелось ни на что отвлекаться перед встречей с Дрючком.

Поймать машину не составляло труда, и уже через семь-восемь минут я оказался на другой оконечности Паркового проспекта – у центральных ворот дворцово-паркового комплекса “Диана”.

В мои школьные годы эта местность считалась даже не околицей, а загородной зоной. Позднее здесь вырос крупный жилой район. По периметру площади и дальше, вдоль проспекта, выстроились изрядно постаревшие девятиэтажки с четкой доминантой – четырнадцатиэтажной гостиницей “Ракидон”, самым высоким зданием города, предметом гордости местных патриотов. Ходили слухи, что при устройстве фундамента гостиницы было срыто какое-то древнее, еще языческое кладбище.