Антон Чиж - Сомнамбула [litres]

– Он был довольно полезен…

– И будет продолжать розыски.

– Не слишком рискованно делать ставку на одного, даже самого толкового чиновника сыска?

– Если будет угодно, бросим на розыски все сорок два участка полиции Петербурга в полном составе. Только бывают задачи, которые не решить количеством приставов и городовых.

Александр Ильич одобрительно кивнул.

– Эраст Сергеевич, тот, кто заморочил голову смотрительнице в Литовском замке, должен быть найден. Любой ценой.

– Так точно, будет сделано.

– Наверняка к остальным происшествиям он имеет непосредственное отношение.

– Вне всяких сомнений. Считаю, как только отыщем его – найдем и machina terroris. Впрочем, верно и обратное.

– Теперь на тебя вся надежда.

– Еще одно соображение, Александр Ильич. Если позволите.

– Не стесняйся.

– Считаю ненужным посвящать Ванзарова во все детали происшествия в Литовском замке и прочие обстоятельства, – продолжил воодушевленный Зволянский.

– Почему?

– Найти в темноте нечто неизвестное проще с завязанными глазами, – сказал он заранее отрепетированный афоризм. И остался доволен. Фраза произвела нужное впечатление.

– Как же заставишь его искать вслепую? – спросил Александр Ильич с чуть заметной улыбкой.

– У Ванзарова, как у Ахиллеса, есть болевая точка, на которую можно нажать.

– Гордость?

Зволянский согласно кивнул.

– Господин Ванзаров болезненно самолюбив. Стоит его хорошенько раздразнить, он мир перевернет.

Идея был принята благосклонно. Александр Ильич повторил приказ: продолжить розыски исчезнувшего аппарата и любой ценой поймать посетителя тюрьмы, а поймав, изучить, каким образом он замутил голову мадам Рот, чтобы подобных происшествий в тюрьмах не повторялось. Расстреливать и вешать заключенных имеет право только государство. Да и то приговоренных судом, а не от скуки или дурного настроения.

Желая поощрить Зволянского, Александр Ильич пригласил его на спиритический сеанс, который должен состояться у него дома в ближайшие дни. Сеанс сугубо частный, будет узкий круг друзей. Медиум чрезвычайно сильный, восходящая звезда, можно ожидать любопытных явлений. Приглашение Эраст Сергеевич принял с благодарностью, хотя считал спиритизм глупостью, замешенной на обмане. Но если начальство приглашает – и спиритизм сладок.

Выйдя из кабинета бодрым и невредимым, в искристом расположении духа, Зволянский столкнулся с женой Александра Ильича. В ранний час она предстала в простом домашнем платье, с ниткой жемчуга на шее.

Адель Ионовна была хороша, но красота ее была не во вкусе Зволянского: слишком правильная, слишком классическая, как статуя в Академии художеств. Не было в ней милой женской наивности с капелькой глупинки, которая так идет дамам до двадцати восьми лет. А еще он не мог забыть об огромной разнице в возрасте между ней и мужем. Она стала второй женой Александра Ильича и, по правде, годилась ему в дочери. Но что поделать, если влиятельный чиновник командует политической полицией, но не своим сердцем. Зато Адель Ионовна, как видно, умеет управлять им себе на пользу, раз уж стала дамой высшего света.

Зволянский изящно поклонился, ему подали руку для поцелуя.

– А, милый Эраст Сергеевич, не знала, что вы у нас, – сказала она так, как сказала бы статуя. Если бы статуи умели говорить.

– Старался не побеспокоить вас с утра пораньше, – ответил Зволянский в отменно светской манере.

– Как вам удалось проскользнуть незаметно?

– Наши маленькие полицейские хитрости.

Адель Ионовна милостиво приняла шутку.

– Хотела еще раз выразить вам глубокую благодарность за то участие, которое приняли в деле моей матушки…

– Какие пустяки, и говорить не о чем, – ответил Эраст Сергеевич с некоторым изяществом. Получать благодарность от красивой дамы особо приятно, когда за тебя рисковал подчиненный.

– Передайте мою благодарность господину Ванзарову, – сказала она, показывая, что любезность статуи исчерпана, гостю пора удалиться. На домашний завтрак приглашения не будет.

– Непременно передам, – обещал Зволянский с поклоном.

Про себя же он подумал, что для воздействия на Ванзарова заготовлено более крепкое средство, чем благодарность хорошенького изваяния.

Держать особо важных арестантов приходилось на другом берегу Невы, в крепости. Добираться на допросы далеко и неудобно, но что поделать, если своих камер у охранного отделения [5] Охранное отделение – отделение по охранению общественной безопасности и порядка при градоначальнике Петербурга (политическая полиция), в просторечье – охранка. не имелось. Да и не будешь водить врагов государства под конвоем в благоустроенное присутствие. Беда в том, что охранка размещалась не где-нибудь, а в большом особняке самого градоначальника на Гороховой, 2. Окна выходили в Александровский сад. А из этих окошек площадь Дворцовая видна с Александрийским столпом и Зимним дворцом, где император бывал лишь изредка. Но все равно – приятно. В общем, нечего портить злодеями виды городской власти, которую они стараются сломать.