Наташа Ридаль - Проклятье Адмиральского дома

– Наконец-то. Я уж думала, вы не умеете танцевать.

Чарльз, поправляя галстук, остановился у камина, он чувствовал, что нужно перевести дух. Взгляд непроизвольно отыскал Джейн среди мелькающих фраков и многоцветия дамских нарядов. Найджел играл вальс, и Стаффорд вдруг пожалел, что не опередил Лоусона. Терракотовое платье Джейн гармонировало с цветом ее волос, колье из изумрудов притягивало взоры к декольте. Коллекционер пялился на ее грудь без тени смущения. Испытав легкое раздражение, Чарльз заметил, как Оливия встала из кресла и направилась к нему. Ее руки мелко дрожали.

– Это возмутительно! – воскликнула она, привлекая внимание окружающих. – Сколько денег ты занял на этот раз, чтобы угодить жене своего брата?

– Тише, Оливия. Давай поговорим позже.

– С какой стати я должна молчать? Ты снова запретил мне провести спиритический сеанс, прячешь от меня успокоительную настойку, которую прописал доктор Стэнли, и сам нарочно расстраиваешь мои нервы! Думаешь, я не знаю, что ты хочешь от меня избавиться? Ты был бы счастлив, если бы я умерла!

Крики Оливии перешли в визг, Чарльз сделался пунцовым, гости уже не танцевали, и подросток перестал играть, вопросительно глядя на Джейн. Эмили что-то шепнула Джозефу. Воспользовавшись всеобщим замешательством, они потихоньку выскользнули из гостиной.

– Что же вы больше не веселитесь? – чуть не плача продолжала Оливия. – Танцуйте, пока я еще жива! Очень скоро вы сами увидите, что в этом доме живет душегубец!

Она стремительно вышла, бормоча невнятные проклятия в адрес мужа. Джейн кивнула Найджелу, который только и ждал сигнала, чтобы вновь наполнить гостиную бодрыми аккордами.

– Последний танец, дамы и господа, а затем поиграем в шарады! – воскликнул Артур, видя, что брат тщетно пытается совладать с собой и не в состоянии обратиться к гостям.

Виктория Стаффорд переключила внимание престарелых подруг на животрепещущую тему разрыва помолвки их общим знакомым – хозяином особняка Фентон, молодежь сосредоточилась на польке, а Чарльз ни на кого не глядя прошел в неосвещенную столовую, мечтая раствориться в сумраке, струящемся из окон. Через мгновение он уловил легкий аромат духов и сделал глубокий вдох, не поворачивая головы.

– Я так устал, Джейн.

Боясь оскорбить его, выражая сочувствие дежурными фразами, она молча коснулась его пальцев. Чарльз замер. Чувство стыда никуда не исчезло, но к нему примешалась тихая радость от того, что он внезапно перестал ощущать себя одиноким. По крайней мере, здесь и сейчас. Так они стояли довольно долго, потом Джейн зевнула, запоздало прикрыв рот рукой, и виновато улыбнулась:

– Кажется, мне пора в постель. Надеюсь, мне простят мое незаметное исчезновение.

Чарльз как хозяин дома не мог позволить себе такую роскошь. Пожелав Джейн доброй ночи, он вернулся к гостям. Игра в шарады была в разгаре, Найджел клевал носом над клавиатурой, и Стаффорд отправил его спать.

Тем временем Джозеф и Эмили разговаривали на крыше Адмиральского дома.

– Бедный дядя Чарльз, – вздохнула девушка, поежившись от ночной прохлады. – Он пытается угодить всем, а тетя Оливия постоянно его изводит. На этот раз она превзошла саму себя, вопиюще нарушив приличия.

– О какой настойке она говорила? Вероятно, о лаудануме? Именно ее выписывают при любых признаках недомогания.

– Вы совершенно правы, Джозеф.

Молодой человек задумчиво устремил взгляд на чернеющие кроны деревьев.

– И ваш дядя пытается ограничить прием ею этого лекарства?

– Не знаю, – мисс Стаффорд легкомысленно пожала плечами. – Возможно, тете Оливии просто так показалось. А почему вы спрашиваете?

– Видите ли, Эмили, в прошлом семестре я изучал действие лауданума на человеческий организм. Это лекарство представляет собой опиумную настойку на спирту и, по моим наблюдениям, лишь временно оказывает успокоительный эффект, а при частом употреблении способствует скорее обострению истерии, нежели ее затуханию. Я бы советовал отказаться от использования лауданума ввиду вызываемых им негативных последствий.

Эмили рассмеялась и пристально посмотрела на Джозефа:

– Вам следовало стать доктором, а не преподавателем английской литературы.

– Литература – моя единственная любовь, отвечающая мне взаимностью.

– Вот как? А хотите знать, что люблю я?

Джозеф кивнул, улыбаясь. Он догадывался, что в темноте Эмили скорее почувствовала, чем разглядела его ответ.

– Адмиральский дом, – произнесла она слегка изменившимся голосом. – Это мой пиратский корабль. Мы стоим на квартердеке – палубе в кормовой части галеона. Теперь идите за мной!