Владимир Андриенко - Сотрудник Абвера. Вдова - Архив царского профессора

Губарев вошел.

Нольман гадал, зачем это старик явился к нему в самое управление. Ведь Губарев был старым знакомым комиссара Максимова.

– Вы пришли в управление НКГБ, Николай Петрович?

– Никогда бы не пришел, но обстоятельства заставили.

– И вы пришли ко мне?

– К вам, товарищ Нольман. Я же у вас в кабинете.

– Это понятно, но что привело вас, Николай Петрович?

– Вы кажетесь мне человеком умным. А к моему молодому приятелю Максимову обратиться не могу.

– Он не кажется вам умным? – не удержался от шутки Нольман.

– Нет, – спокойно ответил старик. – Он слишком высокую должность занимает в вашем управлении. Может побояться услышать то, что я имею сказать.

– Прошу вас садиться, Николай Петрович.

– Благодарю.

– Я готов вас выслушать. Может, желаете чаю?

– Нет. Ничего не нужно. У меня важное дело касаемое вашего харьковского профессора.

– Пильчикова?

– Его самого, – ответил Губарев. – Я потом много думал, после нашего с вами разговора на квартире Максимова. Помните тот наш разговор?

– Как не помнить, Николай Петрович. Задали вы нам задачку тогда.

– Так я ныне вам ответ на неё и принес.

– Ответ? Это сильно сказано, Николай Петрович. Вы ничего не перепутали?

– Я еще в своем уме, молодой человек. Хоть и стар. Вам не нужно напоминать, кем я был при царе?

– Нет, Николай Петрович. У меня хорошая память. Вы вели дело о смерти Профессора Пильчикова.

– Не совсем дело о смерти. Но дело касаемое архива профессора Пильчикова. Сам-то профессор отдал богу душу в 1908 году. А я занимался делом по долгу службы в 1911 году.

– Но вы тогда сказали, Николай Петрович, что больше ничего не знаете по делу Пильчикова.

– И я сказал вам правду, Иван Артурович. Но неделю назад я, свершено случайно встретил на улицах Москвы старого знакомого.

– Вот как?

– Такого же старика как и я, товарищ Нольман. Я его едва узнал.

– Давно не виделись?

– Не то слово, Иван Артурович. Это такое «давно» что для вас целая вечность! Ныне это глубокий старик, вроде меня самого. Я видал его в последний раз в Петербурге году этак в 1916-ом или 1917-ом. И вот он в Москве.

– И что?

– А то, что он также служил в контрразведке русской армии, как и я. Был тогда в чине капитана. Я не стану называть вам его фамилии. Не хочу подставлять старика.

– Подставлять? Я не понял вас, Николай Петрович.

– А чего ту понимать, молодой человек? Старик-то живет по другим именем в РСФСР. Старую фамилию пришлось сменить. Это я, старый дурак, так и остался Губаревым. За то и отдал часть жизни местам не слишком приятным. А вот мой приятель оказался умнее.

– И вы пришли сообщить, что этот человек живет не под своим именем?

– Нет. За кого вы меня принимаете, Иван Артурович. Я не доносчик.

– Простите меня великодушно, Николай Петрович. Я вас неправильно понял. Но сюда иногда приходят именно за этим. Простите еще раз.

– Итак, я продолжу с вашего позволения. Этот мой старинный знакомый, кое-что знает про то, что вы ищете сейчас!

– Этот ваш старинный приятель знает что-то про Пильчикова?

– Не совсем про Пильчикова, но про его архив.

– Харьковский архив Пильчикова? И вы пришли с этим, Николай Петрович? Так я готов вас расцеловать за это!

– Не стоит. Я и так вам помогу. Значит, я приютил у себя старого знакомого. Живу-то я один. Чего человеку не помочь коли есть такая возможность? В Москве-то старику приходилось туго. Он ведь эвакуированный из Ленинграда. Успел уехать до того как немцы замкнули кольцо.

– И что же важного он вам сказал, Николай Петрович?

– Много чего. Нам старикам только и остается, что вспоминать прошлое. Это вы молодые живёте делом. А мы только воспоминаниями о деле. Так вот-с, вспомнил я о своем деле по агентам Рунсдорфа в Харькове в 1911 году! Про тех самых, которых тогда не поймал. Упомянул и про архив Пильчикова. А приятель мой и говорит мне, что де не было у профессора никакого личного архива. Каково?

– И что это значит? – спросил Нольман.

– Сказал мой приятель, что работы Пильчикова были опубликованы и никаких тайных разработок профессор не имел! И потому никакого тайного или секретного архива он не оставил! Это важно?

– Это весьма важно, Николай Петрович. Я даже не могу вам сказать как это важно! Но откуда ваш приятель это знает?

– А он сам был автором дезинформации про этот самый пресловутый архив.

– Сам?!

– Дело в том, что он, после того как профессор был убит австрийскими агентами, решил продолжить игру. И дабы заставить барона Рунсдорфа из Австро-Венгерского генштаба принять игру – придумал архив Пильчикова. Скажу вам больше, он со своими коллегами даже изготовили фальшивый архив!