Софья Орех: Долгий путь скомороха. Книга 2

– Я её не нашёл. Там только старуха какая-то сидит, – растерянно пожал плечами Ратмир.

– Старуха? – подняла брови женщина и нехорошо усмехнулась: – Не признал, стало быть. А это она и есть – наша Мирослава Авдеевна. А ты думал, барин, что после пыток человек краше становится?

Ратмир ошеломлённо посмотрел на неё и медленно пошёл в сторону второй повозки. Он тихо подошёл к раскрытой дверце и побледнел. Внутри, на лавке, прислонившись спиной к оббитой вишнёвым бархатом стенке повозки, сидела седая, бледная как смерть старуха. Голова её была запрокинута назад, запавшие глаза закрыты. Пряди седых волос торчали из-под незнакомого, тёмного платка. На искусанных губах старухи темнели подсыхавшие кровяные корочки. Опухшие кисти рук отливали синевой, а на пальцах белели повязочки со следами начинавшей буреть крови. Услышав шорох, она, не открывая глаз, незнакомым, хриплым голосом спросила: – Что там, Степанидушка, едем уже?

Ратмир, поражённый увиденным, стоял, молча, не в силах пошевелиться.

– Что же ты молчишь, Степанидушка? – опять хрипло спросила старуха и приоткрыла опухшие глаза. Увидев Ратмира она, казалось, нисколько не удивилась, и равнодушно произнесла: – А, это ты… Слава Богу, жив… Ну, раз ты здесь, значит всё обошлось. Кликни мне Степаниду.

Ошарашенный Ратмир на неверных ногах подошёл к первой повозке и позвал ключницу. Та мигом прибежала к хозяйке.

– Иди, Степанидушка, – тихим хриплым голосом, с трудом сглатывая, произнесла Мирослава. – Скажи Кузьме, пусть едет за скоморохами. Он знает, где они хоронятся.

Степанида кинула на Ратмира уничтожающий взгляд и кинулась исполнять указание.

Мирослава глубоко вздохнула и, попробовала поудобнее сесть на лавке. Гримаса боли пробежала по её мертвенно-бледному, очень постаревшему лицу.

– Сможешь ли ты простить меня, Мирославушка? – опустился перед ней на колени скоморох. Взгляд его был полон отчаянья и боли.

– Ишь ты – Мирославушкой назвал, – попыталась усмехнуться женщина, но тут же надрывно закашлялась. Откашлявшись, она кинула на скомороха усталый взгляд: – Ещё вчера я бы всё отдала, чтобы только услышать от тебя такие слова. А так мне не за что прощать тебя, Ратмир. Бог простит…

– Как же не за что?! – воскликнул он, осторожно касаясь своими длинными крепкими пальцами её изуродованных рук. – А за то, что ты вчера оказалась в страшных лапах дьяка Лаврентия?! За то, что я посмел так мерзко оскорбить тебя?!

Мирослава, морщась от боли, убрала руки в сторону и хриплым голосом ответила: – Дьяк Лаврентий – старый служака и для него все средства хороши… А то, что ты сказал мне тогда… Так ты правильно, Ратмир, сказал: старая баба должна понимать, что она старая баба и не лезть куда не надо… Жаль, что поняла я это поздно…

– Прости меня, Мирославушка! – в отчаянии воскликнул скоморох и, положив ей на колени свою голову, обхватил их руками.

Мирослава с трудом подняла дрожащую руку с красно-белыми повязками на пальцах и попыталась погладить его по блестящим, густым волосам: – Вчера я только хотела тебя предупредить, что дьяк решил посадить твоих товарищей в подземелье… И… – она замолчала и прищурившись посмотрела на него. – Ты теперь уже всё знаешь про неё?

– Да, знаю, – поднял голову Ратмир. – Она и дьяк Лаврентий мертвы…

– Вот как, – тихим хриплым голосом произнесла Мирослава и опять поморщилась от боли: – Я видела их вчера утром у него в приказе. Хотела зайти к нему, чтобы он не трогал твоих скоморохов… Он же много раз звал меня к себе, чтобы я докладывала ему про тебя… Но я каждый раз отказывалась… Тогда он пригрозил, что, если я тебе хоть словом обмолвлюсь, то он бросит в тюрьму твоих товарищей… А она там у него из второй комнаты показалась …

– Теперь я знаю, что они были любовниками, – Ратмир опять взял её руки в свои ладони и поднёс к губам: – Это было какое-то наваждение. Словно меня околдовали, и я ничего не видел и не хотел видеть вокруг себя…

– Не кори себя, Ратмир… уже всё позади… – безучастно ответила Мирослава, и гримаса боли вновь пробежала по её измождённому лицу. Она опять убрала руки в сторону и покачала головой: – Не трогай больше – больно. Эта твоя Ольга и в пыточных делах знала толк…

– Сможешь ли ты простить меня, Мирославушка? – повторил свой вопрос Ратмир и с болью в сердце посмотрел в лицо постаревшей Мирославе. – Ты спасла моих друзей… Так хотела помочь мне… Перенесла из-за меня такие пытки… Где я ещё найду такого преданного человека?! Не уезжай, Мирославушка, – тихо попросил он, глядя ей прямо в глаза.