Юлия Нелидова: Тайна «Железной дамы»

– Месье Иноземцев, вы из ревности это делаете, да? – бросил он через плечо. – Из ревности так строги? Нет между мной и Элен никаких чувств, кроме партнерских, деловых. Она вас любит. И наша с ней помолвка – часть плана.

– Совершенно лишнее. Мне это неинтересно, – отрезал Иноземцев и вытолкал юношу на улицу.

– Ну, ведь холодно, – взмолился тот и, изловчившись, нагнулся, проскочил под локтем доктора обратно в прихожую. – Вы сюртук тот сохранили, который вам она приносила? Дайте хоть его.

Сжалившись, Иноземцев вывалил на пол всю ветошь, вынул скомканный сюртук и швырнул Ромэну.

– Благодарю! – воскликнул он, поспешно вдевая руки в рукава. – Вы не представляете, до чего правильно сейчас поступили.

– На выход, – скомандовал Иноземцев.

У ворот дома Лессепсов их встретили громкими возгласами и обмороком, продемонстрированным одной из горничных. Ведь побежала докладывать хозяевам о возвращении воскресшего Ромэна Виктора, а прямо на крыльце сознание потеряла, пришлось ее обязанности брать на себя садовнику. Тот взвалил девушку на плечо и понес в дом, учтиво предложив Иноземцеву и юному Лессепсу следовать за ним.

– Отпустите мой локоть, – тихо попросил Ромэн. – Вы точно конвоир ведете меня к стене на расстрел.

– Очень бы хотел, чтоб так оно и было.

– В самом деле, месье учитель, ну, пожалуйста. Вы ведь мой спаситель, не портите себе вашего будущего триумфа.

– Замолчите. Я намерен сейчас всё вашим родителям рассказать. Вы обвинили в собственном мнимом убийстве невинного человека и стали причиной его смерти. Клянусь, я заставлю вас пожалеть о том, что связались с Элен Бюлов.

– Барон – невинный? – скривился юноша.

– Слышать ничего не желаю!

Но, войдя в гостиную, где восседало все семейство, доктор был вынужден признать, что смелости ему не хватило бы омрачить счастливое возвращение юноши в дом. Пятеро сыновей Лессепса-старшего, его дочь, молодая жена, кузены и кузины, которых Иван Несторович не знал и видел впервые, бросились обнимать исхудавшего, хромающего юношу. Тот вновь виртуозно принялся разыгрывать несчастного пленника и, едва не плача, срывающимся хриплым голосом поведал историю о том, как доктор Иноземцев вызволил его из плена лабиринта под землей. Рассказал, как был в плену у барона, какой чудовищной участи тот его ежедневно подвергал, как в ночь, когда тиран умер, удалось бежать через подвал и как Иноземцев потом его нашел.

Иван Несторович рот разинул от удивления, стоял с выражением лица человека, впервые заглянувшего в окуляр кинетоскопа – аппарата, предназначенного для просмотра движущихся картинок.

Первым опомнился дед. Он в скомканных фразах поблагодарил доктора, пожав ему руку, а потом, вдруг страшно сконфузившись, пригласил в кабинет на несколько слов.

– То, что вы сделали для моего внука, не имеет цены, – робко начал он. – Доверить его вашим заботам было наилучшим моим выбором, я в вас не ошибся.

Пройдя к столу, на котором в строжайшем порядке были расставлены книги, бювары, письменные принадлежности, месье Лессепс вынул из низенькой шкатулочки для ценных бумаг какой-то документ и, застыв в нерешительности, продолжил:

– Я боюсь вас обидеть, но решение было принято еще вчера. В очень узком кругу. Эта бумага, – протянул он сей манускрипт, пребывая в крайней степени смятения, – купчая на замок в Берри, близ Буржа, со всеми заверениями. Осталось лишь вписать имя покупателя. Имя того, кто найдет живым или мер… живым моего мальчика, моего бедного Ромэна… О, какая мука – неведение и ожидание самых страшных вестей. Неужели это позади?.. – Старик провел унизанными перстнями пальцами по бледному лицу. – Завтрашним утром я намеревался сделать объявление во все газеты, что отдам родовое поместье во спасение внука. Теперь это излишне. Спаситель передо мной, и я счастлив вручить вам эту купчую.

Иван Несторович отступил на шаг и отрицательно покачал головой, но ни слова сказать в ответ не смог. Мгновенно весь французский вылетел из его головы.

– Не сегодня завтра Лессепсы станут банкротами, пусть же родной дом попадет в руки достойного человека, нежели разлетится по кусочкам с молотка. Об одном лишь прошу, – говорил Лессепс, приближаясь к доктору. – Все, что сегодня произошло, должно остаться в тайне. Никакой шумихи, никакого скандала…

Он сунул в руки Иноземцева бумагу и почти вытолкал за дверь в гостиную. Через минуту о решении Лессепса-старшего было объявлено всему семейству, никто не высказался против, кроме самого Иноземцева. Тот вдруг стал говорить исключительно по-русски, заикаясь и мотая головой. Но воспротивиться дюжине окруживших счастливых и благодарных родственников его ученика задачей было непростой. Ромэн стоял поодаль и продолжал выжимать из себя фальшивые страдания, но все же не смог лишить себя удовольствия исподволь хитро подмигнуть доктору.