Кирилл Еськов - Чиста Английское убийство

Конечно, состоящих в кружке аристократов, вроде графов Оксфорда и Нортумберленда, не очень-то тронешь, ну да у них ведь там хватает и тех, которые из простых . И «сын башмачника» Марло, известный рифмоплет с длинным-предлинным языком — «курильщик, распутник, скандалист, дуэлянт, атеист и содомит» — подойдет тут в самый раз!.. О том же, что означенный «рифмоплет» — оперативник под прикрытием из соседней, сесиловской, Конторы разрабатывающие комбинацию сотрудники бэконовского «департамента грязных дел», разумеется, ведать не ведают: таковы правила Службы; как непременно высказались бы тут преферансисты: «Дети хлопали в ладоши — папа в козыря попал!»

Итак, фигуры на доске расставлены — изучаем теперь запись партии.

Весной 1593-го в Лондоне, как это ни покажется странным, полно иммигрантов: на Континенте идут нескончаемые религиозные войны с зачистками , и тихие законопослушные горожане-протестанты норовят свалить оттуда на Остров «хоть тушкой, хоть чучелом». По большей части это квалифицированные рабочие и ремесленники — готовые, естественно, «вкалывать за плошку риса»; что, естественно, обрушивает цены на местном рынке рабочей силы; что, естественно, крайне не нравится местным работягам (в особенности католикам); а тут еще и чума, и общая ситуация, естественно, такова, что — «только спичку поднеси». Ну и — поднесли…

В апреле Рэли с компанией, как иногда пишут, «внес в парламент антииммигрантский законопроект»; на самом-то деле они утопили чужой законопроект, о дополнительных льготах для предпринимателей, использующих труд иммигрантов (а с какой, собственно, стати?) — но это уже никого не волнует: слова «антииммигрантский» и «Рэли» идут теперь в новостях «через запятую». Вскоре после этого в городе начинаются погромы; погромы те отлично организованы, ни о каком «спонтанном бунте черни» там и речи нет: уличные ораторы (доходчиво разъясняющие толпе, что понаехи — сплошь папистские шпионы, отравляющие чумой колодцы), листовки (в том числе — печатные), грамотное «пиар-сопровождение».

Подставить Рэли, связав его имя с теми погромами — отличный ход, ибо иммигранты являются предметом отдельного попечения Елизаветы. И дело тут не только в экономике (притом, что те голландцы и французы — реально ценный «человеческий капитал»); Ее Величество «на весь крещеный мир» объявляла: «Наш Остров — убежище для всех гонимых за веру, здесь вы будете под моей защитой » — и происшедшее она, вполне резонно, расценивает как публичный плевок на свою королевскую мантию. А уж в сочетании с чумой…

И ответ следует по полной программе: 16 апреля Тайный совет, именем Королевы, отдает предельно жесткий приказ лорду-мэру Лондона по пресечению беспорядков и розыску организаторов; в частности, сразу, черным по белому, санкционировано применение пыток — что против и писаного закона, и сложившейся практики (вопреки расхожим представлениям, в тюдоровской Англии пыточное следствие дозволялось лишь по делам о государственных преступлениях, да и то обставленное кучей ограничений, — а тут такими составами пока и не пахнет). Мало того: 22 апреля Тайный совет собирается по тому же вопросу вторично (что, в общем, беспрецедентно) и вручает следствию дополнительные полномочия… Результатов, однако, практически нет; ну, считанные штуки рядовых погромщиков там, вроде, повязали на месте, но про зачинщиков — тишина. Так оно и тянулось, ни шатко, ни валко, до 5 мая — когда на ограду голландской кирхи вывесил свое творение загадочный «Тамерлан», подражающий стилю Марло.

Внятные объяснения — чем именно та «Dutch church libel», просуществовавшая считанные ночные часы в единственном рукописном экземпляре, привлекла к себе такое внимание властей предержащих — отсутствуют. Памфлет этот — неведомо какой уже по счету, причем бывали среди них и печатные (которые всяко опаснее, и притом несопоставимо легче отслеживаемы как след к организаторам). Цена самому тексту как политической прокламации — пятак в базарный день, хотя бы потому, что он неимоверно длинен, а представить, что его станут распевать на площадях решительно невозможно [23]. Тем не менее, 10 мая лорд-мэр объявляет награду в 100 крон (это 25 фунтов — годовой заработок актера, например) за установление автора, а 11 мая — диво дивное! — следует третье уже заседание Тайного совета по «погромной» тематике, на котором розыск «Тамерлана» выделяют в отдельное производство, снабдив следствие теми же чрезвычайными полномочиями: пытки, право неограниченно привлекать к расследованию личный состав других ведомств, etc . И вот тут следствие, месяц топтавшееся на месте, со всеми своими чрезвычайными полномочиями, в ожидании неведомо чего, начинает действовать молниеносно.