Антон Чиж - Мертв только дважды

Адмирал замолчал, словно прислушиваясь к тому, что прозвучало. Невероятная чушь. И это сказал он сам. Перед подчиненными. Потому что выбора не осталось: в Будапеште находится Освальд и оперативная группа. Отозвать их проще простого. Но тогда надо ввести закрытый протокол: Мечик видел Освальда, знает, где его искать. Выбор не менее абсурдный: убрать информатора и оставить в живых того, кого считали убитым двадцать пять лет назад. Даже выбили в честь него якорь на безымянной доске погибших офицеров разведки. Получалось, что любой выбранный вариант автоматически становился хуже невыбранного. Замкнутый круг.

Алдонин лихорадочно искал из него выход. Пауза затянулась.

— А в таком случае… — наконец сказал он. — Мечик хочет его сдать. Сдать нам.

— Не верю! — сорвалось у Очалова. — Простите, товарищ адмирал, не верю.

— Что скажешь, Николай Иванович?

Горчаков пожал плечами, отчего погоны взлетели и опустились крылышками.

— Факты — упрямая вещь.

Очалов не мог согласиться.

— Допустим, Мечик нашел Маркуса. Допустим, что это Маркус…

— Не допустим! — строго сказал Мошкович. — Это Маркус. Со всеми возрастными изменениями. И следами двух пластических операций.

— Хорошо, Иван Тимофеевич, будь по-твоему: Маркус. Что дальше?

— Это полностью переворачивает события девяносто первого года, — ответил Горчаков. За что Алдонин был ему благодарен. — Выводы расследования надо признать неправильными. Вскрылись новые обстоятельства. Предположительно они указывают на другого виновного…

— То есть предатель не Мечик, а Маркус?

— Я не знаю. Недостаточно фактов.

— Принято, Николай Иванович, — сказал адмирал. — Сергей Николаевич, тебе есть что добавить?

— Неизвестно, кто этот человек, под какой фамилией живет, что делал все эти годы, — ответил Очалов.

— Вот и узнаем.

— А если это — глубокая игра с жертвой фигуры, чтобы к нам подвести Мечика?

— Вопрос лучше задать Маркусу… Сергей Николаевич, выбирай место, время второго контакта и отправляй вызов Мечику. С учетом того, что его могут вести. Безопасность Освальда максимальная. Полное внимание. Усиление оперативной группы подбросить не успеем. Пусть справляются…

— Слушаюсь, — резко ответил Очалов и встал, вытянув руки по швам. — Разрешите выполнять?

Адмиралу самому хотелось показать характер. Только он не имел права. Неужели никто, кроме него, не видит ценность человека, четверть века прожившего под легендой? Неужели они не замечают, какие перспективы открываются? Если заполучить его.

А кто предатель — там видно будет.

13 мая, пятница

Будапешт, район улицы Horog

13.25 (GMT+1)

Мечик ничего не видел. Он ощущал. Багажник машины. Пахнет дезинфектором. Значит, арендная. Тряска по булыжной мостовой, переходящая в плавное движение по шоссе. Снова тряска.

Он старался отсчитывать секунды, чтобы примерно понять, как далеко его везут. Боль путала. Он сбился и теперь просто слушал окружавшие звуки.

Машину повело влево, она сделала поворот, началась неровная дорога. Наконец затормозили, двигатель не выключили. Над головой хлопнула крышка багажника. Его подхватили за руки, но не опустили на землю. Мечик понял, что его легонько раскачивают. И он полетел. Упал. Ударился о землю грудью и коленками. Подбородку тоже досталось.

— Руки сам освободишь, — из темноты пакета раздался голос господина Шера.

Хлопнули дверцы. Мотор завелся. Скрипнули шины. Машина стала быстро удаляться.

Он лежал на чем-то твердом и колючем. Попытался встать. Сил хватило, чтобы подтянуть колени. Надо сесть, скинуть пакет и понять, где он оказался. Мечик только сжал ноги, когда раздался грохот. Замереть и не двигаться. Пока грохот не затих. Так Мечик получил ориентировку: его бросили у насыпи железной дороги.

Он перевернулся, чтобы упереться лбом в гравий. Не меняя позы, стал двигать колени к лицу. Кожу рвали острые камушки. Он не останавливался. Пока не сжался в позе эмбриона. Так преступник кладет голову на плаху. Мечик был бы рад отрубить себе голову, чтобы она так не болела. Только руки стянуты за спиной. Он напряг мышцы живота и понял, что не может на них рассчитывать. Слишком больно. Надо постараться сесть.

Сжав зубы, Мечик выполнил самый тяжелый подъем в своей жизни. Он сидел на согнутых ногах со связанными руками. Но сидел. Осталось мотнуть головой, чтобы скинуть пакет.

По глазам ударил свет. Мечик зажмурился.

— Помочь, шеф?