Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы [litres]

Внезапно они оба подскочили на своих местах, поскольку все двенадцать телеграфных аппаратов ожили и застучали в бешеном темпе. Телеграфная лента сминалась из-за скорости передачи, и телеграфисты схватились за карандаши, лихорадочно записывая расшифровку вручную. Все они концентрировались на отдельных буквах, поэтому он первым услышал, что все аппараты передавали одно и то же сообщение.

– Срочно, бомба взорвалась на —

вокзале Виктория разрушения —

– вокзал сильно поврежден —

– была спрятана в камере хранения —

– изощренный часовой механизм в камере хранения —

вокзал Виктория —

– отправлена полиция, возможны жертвы —

– Клан-на-Гэль.

Таниэль крикнул старшего клерка, и тот вбежал в офис с грозным видом, в облитом чаем жилете. Он, однако, быстро понял, в чем дело, и остаток дня телеграфисты провели, рассылая сообщения между департаментами и Скотланд-Ярдом и отказываясь давать комментарии газетам. Для Таниэля оставалось загадкой, каким образом им всегда удавалось связаться с Уайтхоллом по прямой линии. Он услышал рык на другом конце коридора. Это министр внутренних дел кричал на редактора «Таймс», требуя, чтобы тот запретил своим репортерам занимать линию. К концу смены у Таниэля онемели пальцы рук, а кожа на них из-за непрерывной работы с медными телеграфными ключами пахла денежной мелочью.

По окончании смены вместо того, чтобы разойтись в разные стороны, клерки, не сговариваясь, вместе отправились к вокзалу Виктория; им пришлось пробираться сквозь толпу, образовавшуюся из-за отмены поездов, а на подходе к зданию вокзала они увидели валявшиеся всюду кирпичи. Они без труда смогли подойти к разрушенной камере хранения, поскольку люди вокруг были больше заняты выяснениями, когда же, наконец, возобновится железнодорожное сообщение. Деревянные перекрытия были словно разорваны на куски какой-то чудовищной силой. На куче щебня все еще лежал чей-то цилиндр, а покрытый серой пылью красный шарф примерз к кирпичам. Полицейские, расчищая проход от обломков, заносили их внутрь здания, в морозном воздухе от их дыхания поднимались облачка пара. Вскоре телеграфисты стали ловить на себе их настороженные взгляды. Таниэль понимал, что они представляют собой странное зрелище: четверо одетых во все черное тощих клерков, выстроившихся в одну линию и разглядывающих место происшествия намного дольше, чем обычные зеваки. Они, наконец, расстались. Вместо того, чтобы сразу отправиться домой, Таниэль решил прогуляться по Сент-Джеймс-парку, чтобы насладиться видом еще зеленой травы и пустых перекопанных цветочных грядок. Парк, однако, просматривался насквозь, и величественные фасады Адмиралтейства и Хоум-офиса, казалось, были совсем рядом. Он тосковал по настоящему лесу. Ему страстно захотелось съездить в Линкольн, но в домике лесничего жил теперь другой человек, а в господском доме – новый герцог.

Он отправился домой кружным путем, чтобы не проходить мимо зданий Парламента.

– Видал это? – спросил, завидев его, попрошайка Джордж и сунул ему под нос газету. Почти вся первая полоса была занята гравюрой взорванного вокзала.

– Только что.

– Что за времена, а? Когда я был молодым, такого никто и представить не мог.

– Так в те времена, кажется, сжигали католиков, – сказал Таниэль. Он снова посмотрел на иллюстрацию. Как ни странно, изображение показалось ему более реальным, чем то, что он видел своими глазами. Нужно привести дела в порядок. В порядок – так, чтобы родственникам было проще, если в мае с ним случится несчастье. Аннабел в жизни не продаст такие часы, даже если ей придется выскребать последние пенсы, чтобы купить мальчикам необходимую одежду. Не имеет смысла завещать ей часы.

– Да, дела, дела, – проворчал Джордж. – Погоди, куда ты собрался?

– В ломбард. Мне пришла в голову одна идея.

Сразу за тюрьмой находился ломбард, владелец которого именовал себя ювелиром, несмотря на вывеску в виде трех золотых шаров над своим заведением.

В витрине ломбарда были выставлены поношенные вещицы из золота; снаружи она была обклеена объявлениями о продаже всевозможных предметов, слишком тяжелых, чтобы принести их сюда, а также рекламой других лавок. Только что наклеенный листок содержал призыв полиции к населению быть бдительными. Проявляя, возможно, излишний педантизм, он, тем не менее, ощутил растущее раздражение. Бомбисты не бродят вокруг с выставленными напоказ проводами и взрывателем.