Игорь Шприц - Двойной Нельсон

Он стал рисовать план лаборатории. Душа успокоилась, мысли пришли в полный порядок, привычные процедуры настроили Берга на философский лад, и все тревоги улетучились. Более он не будет подводить товарищей по службе. Женщины — это хорошо. Но работа превыше всего.

Условными значками Берг покрыл почти весь рисунок. Что предшествовало взрыву? Почему безногий человек выронил склянку? Что его испугало? Так просто склянки с нитроглицерином не бросают даже неопытные...

Возможно, он хотел таким образом покончить с собой? Возможно, у него тоже были проблемы с женщинами? Навряд ли. Если кончать с жизнью, имея под рукой такую хорошую лабораторию, проще всего было получить несколько кристаллов цианистого калия — и дело с концом! Он сам разочек с товарищем приготовил такую пилюлю и испытал ее на белой крысе. Мгновение — и крыса очутилась на том свете, где ее ждали многочисленные родственники, павшие жертвой научных экспериментов.

И тут Бергу повезло. Он увидел маленький локальный очаг еще одного взрыва. Совсем слабого. Это был круговой след на поверхности стола, образованный очень мелкими фрагментами стекла, впечатанного взрывом в мрамор. То, что это стекло, Берг убедился, капнув концентрированной соляной кислотой. Фрагменты не исчезли. Стекло. Он прогрел это место горелкой — ничего не изменилось. Да, это несомненно стекло. В сильную лупу можно было даже определить приблизительную толщину — миллиметр.

Итак, прояснялась цепочка взрывов, закончившаяся пожаром. Последние значки украсили рисунок. Все, что относилось к взрывам, Берг пометил синим карандашом. Разрушения от пожара пометил красным. Еще раз проверил сам себя. Все логично укладывается в цепочку событий, развивавшихся в течение двух-трех минут. «Все-таки я молодец!» — удовлетворенно подумал Берг и позволил себе закурить впервые за этот день. Такую епитимью он еще утром наложил сам на себя.

Берг взглянул на часы — прошло два часа! Удивительно, но он их даже не заметил.

Дверь распахнулась, и в подвал вошли вначале Путиловский, за ним Медянников. На лице последнего был отчетливо заметен крайний скептицизм и сомнения в умственных способностях похмельного Берга, но Путиловский весь светился надеждой. Берг устало выпрямился и улыбнулся.

— Ну? Что-нибудь есть? — нетерпеливо выпалил Путиловский. В руке у него были те самые злосчастные «Вести».

* * *

Из кабинета редактора Вершинин вышел фланирующей походкой политического обозревателя, не обремененного, в отличие от воробья-репортера, поисками каждодневной мелкой пищи. Карман приятно оттягивал конверт с изрядным бонусом, врученным лично редактором.

— Если я в вас не ошибаюсь, — сказал редактор, вставая из-за стола (!), — а я редко ошибаюсь! — вы именно тот человек, который подымет нашу газету до европейского уровня. Я рад видеть вас хоть каждый день с такими материалами.

И пожал руку! Вершинин еле удержался от искуса тут же сунуться в конверт и пересчитать хрустящие купюры. Сидевшие за внушительными ундервудами две пишбарышни с не менее внушительными турнюрами отреагировали должным образом.

— Уже с нами и не здороваются! — Маленькая блондинка ласково стрельнула глазками, ни на секунду не замедлив стрекот своего аппарата.

— Они знаменитыми стали, — вздохнула вторая, тоже очень приятная во всех отношениях. — Они теперь в моторе ездить будут. Андрей Яковлевич! Вы уж нас не забудьте!

— Раскатала нос! — Первая на секунду остановилась попудриться и застрекотала вновь. — На нас и не оглянется!

— С кокотками на Острова! В Стрельну! Кстати, вас ждут в приемной.

— Дама? — поинтересовалась блондинка.

— Великосветская! — театрально закатила глаза вторая.

Вершинин ухмыльнулся и, не говоря ни слова, вышел из секретарской. Снаружи его ждал сюрприз — его действительно ждали. Но не дама, а жуковатый хозяин дома, господин Дубовицкий. Он сразу бросился к Вершинину, ухватился за его руку и стал ее мять, точно желая вылепить из нее нечто иное:

— Здравствуйте! Читал! Весьма рад за вас. Вот, подал объяснение в вашу газету. И еду в управу разъяснить. Я чист как ангел! Мой агент сдал черт знает кому, каким-то проходимцам, а я отдувайся. Неприятная история. Вы вечером свободны? Никаких отговорок. Жду к девяти. Будет маленькое, но приятное общество. Без церемоний!

Дубовицкий жестом фокусника достал бумажник и оглянулся:

— Голубчик! Милый! Если вам нужны деньги... не стесняйтесь! Я сам был молодым студентом. О, эти студенческие годы... Берите-берите! — и так быстро всунул Вершинину деньги, что стало ясно: это он умеет делать отменно ловко. — И приоденьтесь: будут важные персоны. Не прощаюсь! До вечера!