Генрих Аванесов - Земля Бранникова

Когда наступала очередь отдела Алексея Федоровича идти на овощную базу, он шел туда вместе со всеми, хотя по возрасту мог бы и уклониться от этого малоприятного занятия. Работал он тоже наравне со всеми. Перебирал картофель или другие овощи и делал это очень тщательно. В каждый наполненный им мешок профессор клал свою визитную карточку.

Когда его кто-то спросил, зачем он это делает, он ответил:

— Каждый должен хорошо делать свою работу. Я наполнил этот мешок хорошим картофелем. Моя визитная карточка — это знак качества. Покупатель увидит ее, улыбнется, конечно, но скажет, что хорошо профессор поработал, спасибо ему. Заодно и подивится, а что это профессор на овощной базе делает. Тоже польза.

На овощной базе уже давно знали профессора и его чудачества. Когда он уходил, рабочие базы складывали фасованные им пакеты в отдельные контейнеры, а потом начальство отправляло их по нужным адресам. Одновременно другие рабочие базы лопатами загружали оставленные профессором отбросы в точно такие же пакеты. Их отправляли по каким-то другим адресам.

Накануне выхода на новое место работы Виктор побывал там на очередном политзанятии. Не по своей воле. Секретарь парткома посоветовал ему пойти и послушать. Настоятельно посоветовал: «Пойди, — говорит, — интересно будет. Я тоже приду». Так что отвертеться было невозможно.

Ничего скучнее политзанятий Виктор в своей жизни не знал. В армии на уединенной пограничной заставе, где он служил срочную, политзанятия всегда проводил замполит. Обычно он зачитывал солдатам передовую статью из последнего дошедшего до части номера газеты «Правда», а потом комментировал прочитанное. Иногда, когда долго не приходила почта, он предавался воспоминаниям о войне. Призвали его в 1944 году, но на фронт попал после учебы в радиошколе только в марте 1945 года. Участвовал в боях за Берлин, где и встретил Девятое мая.

Эти рассказы оставшегося в живых очевидца тех героических событий были куда интереснее, чем передовица в газете, и вызывали живой отклик у солдат. Интересно тут было все, как жили, что ели и что пили. Как общались с местным населением, как возвращались на родину.

Замполит рассказывал, что после окончания войны его вместе с рацией перевели в распоряжение коменданта города, где он еще год служил на узле связи. Потом, по его просьбе, отправили в военное училище, откуда он вышел уже офицером.

— Война многих жизни лишила, а многим жизнь поломала, — не раз говорил замполит, переходя с языка официального на житейский. — Ну, разве думал я, что буду тут вам статьи газетные зачитывать. В школе я мечтал стать врачом, книжки всякие по медицине почитывал. Как видите, не довелось, — сокрушался он. — Вот отслужите срочную и идите учиться, ребята. Ох, и завидую я вам.

На гражданке, работая в производстве, Виктор посещал тамошние политзанятия, которые, по сути, ничем от армейских не отличались. Только задержек с почтой здесь не было, а текст передовиц читал не замполит хорошо поставленным голосом, а кто-нибудь из рабочих, чуть слышно, и часто чуть ли не по слогам. Сидели на занятиях тихо, каждый занимался своим делом. Кто-то читал газету или книгу. Кто-то разгадывал кроссворд, а кто-то просто дремал.

Отличие политзанятия в новом отделе было уже в том, что проходило оно не в красном уголке, как обычно, а в конференц-зале. Начиналось через час после окончания рабочего дня. Но собралось на него много народа, больше, чем было в отделе — пришла почти вся дирекция, сотрудники других подразделений. Люди приоделись, как на какой-нибудь концерт или спектакль.

Виктор по привычке сел подальше от сцены, как говорят, чтобы глаза не мозолить. Но потом вошел во вкус лекции и пересел поближе. Микрофон не включали, так как зал все равно был заполнен лишь на треть, собралось в нем человек сто пятьдесят.

На трибуну поднялся мужчина лет за пятьдесят в строгом черном костюме, в белой рубашке с галстуком. Он обвел зал глазами, улыбнулся, поздоровался и начал свой рассказ. Именно рассказ, а не лекцию. Он говорил просто и свободно, как будто беседовал с друзьями за столом.

— В прошлый раз, вы помните, мы закончили на том, что тридцатилетний генерал Наполеон Бонапарт в 1799 году произвел государственный переворот и стал первым консулом республики. Революция на этом закончилась, республика тоже, и народ, уставший от террора, от постоянной смены ориентиров, от неуверенности в завтрашнем дне принял это. Народ ждал, жаждал стабильного режима власти, при которой едят, занимаются домашним хозяйствам, растят детей, а не глазеют на отрубленные гильотиной головы. А Наполеон, установив, фактически, диктаторский режим, начал править железной рукой, считая, что по его собственному выражению: «Слабость власти — самое ужасное бедствие для страны».