Снорри Кристьянссон - Род [litres]

– Они возвращаются, – без надобности объявил он.

– Самое время, – сказала Хильдигуннюр, убрала нож и опустила кусочек дерева в маленький полотняный мешочек.

Агла уже поднялась и разминала ноги и плечи. Когда она двинулась к двери, Тири откашлялась:

– Э, как вы думаете… а… может быть, мы не станем говорить Бьёрну, что Вёлунд терялся?

Хельга взглянула на свою мать, чье лицо было совершенно невозмутимо. Она чуть нахмурила брови:

– Вёлунд? Терялся? – Она улыбнулась. – Мой внук все время был со мной.

Жена Бьёрна выдохнула и улыбнулась Хильдигуннюр:

– Спасибо, – тихо сказала она.

– Пшш. Не стоит. Просто сиди спокойно. Они скоро придут. Мои старые косточки подсказывают, что сегодня мы зажарим кое-что аппетитное.

Тири снова успокоилась, и Хельга попыталась мысленно поставить ее рядом с большим, громогласным Бьёрном – и не смогла. С тех пор как она привела Вёлунда обратно, эта женщина не смогла связать и трех слов. Хельга знала, что в браке должно быть своего рода равновесие, но таких супругов она прежде не видела. Уннтор и Хильдигуннюр, возможно, чуть отличались ростом, но Бьёрн и Тири? Как могла такая женщина выстоять против мужчины, размерами напоминающего горного медведя и с голосом в два раза громче? Она вернулась к вышивке, пытаясь обрести то спокойное, приятное состояние разума, когда пальцы неустанно работают сами по себе. Но она не смогла, как ни старалась, стряхнуть с себя неуютное ощущение, которое появилось, когда Карл посмотрел на нее. Хельга слышала, как ее мать учит девушек избегать нежелательного внимания и куда, если что, лучше метить локтем или коленом, но тут случай был иной: мужчины, на которых ей жаловались, не были ее сыновьями.

Снаружи послышались голоса, почти заглушенные буйным лаем собак.

– Громкие какие, правда? – сказала Хельга.

– А какими им еще быть? – ответила Хильдигуннюр. – Они простые твари, а в воздухе пахнет кровью.

Моя плоть и кровь. С тьмой в сердце. Они…

Короткая, острая боль пронзила ее мысли. Хельга посмотрела вниз, на иглу: та с легкостью прошила ткань и вошла в ее палец. На черной нити ярко алела капля крови.

Хельга оглядела дом, и у нее закружилась голова. Новое место на дальнем конце стола казалось странным и неприятным, как и новые лица вокруг нее. Хотя в дом можно было втиснуть еще тридцать – сорок гостей, он и так казался забитым людьми. Гита уселась рядом с матерью, напротив Яки. Помощник Уннтора выглядел весьма довольным, в отличие от своего сына; сидевшему рядом с ним Эйнару явно было неуютно. Карл и Агла разместились ближе к углу, по правую руку от отца. Старый Уннтор и Хильдигуннюр сидели во главе стола и смотрели туда, где расположился Бьёрн с семьей. Проходя мимо него со своей тарелкой, Хельга едва разминулась с простертой рукой, и была оглушена громогласным рассказом:

– …но волки-то не знают, что их убивать положено, верно? И вот мой дружище Арнтор забирается в снег, чтобы достать того, которого вроде как ранил, а из кустов выпрыгивает еще десяток! – Бьёрн шлепнул себя по бедру для пущего эффекта. – Видели бы вы его лицо, когда он развернулся и попытался удрать с криками, – он скорчил рожу: красные щеки, прерывисто раздуваемые дыханием: – « Помоги мне! Помоги! »

– А потом что случилось? – спросила увлеченная историей Гита.

– Догнали его, конечно, – сказал Бьёрн. – Опрокинули в снег. К счастью, я был рядом, так что… – Хельга краем глаза заметила, как Тири вздыхает, словно говоря: «Ну вот, опять», – стянул портки и обоссал их!

Слова Бьёрна чуть не захлебнулись в сиплом хохоте.

– Они ненавидят этот запах, – объяснил он, когда отсмеялся и заметил ошарашенный взгляд Гиты. Потом добавил: – Арнтор тоже так сделал!

Агла улыбнулась ему, потом посмотрела на Тири:

– Расскажите нам, что творится на востоке. Правда ли, что Харальд Прекрасноволосый угрожает вторжением?

– Пфф, – сказал Бьёрн. – Эта старая девица не осмелится. Ему же ногами придется идти. Земля возьмет половину его людей.

Хельга подумала, что Бьёрн внезапно перестал казаться таким уж дружелюбным.

– Перестаньте говорить о войне, – строго сказала Хильдигуннюр. – Ешьте мясо молча.

– Где уж тут, когда на том конце стола такой тролленок сидит, – ответил Карл.

– Заткнись, коротышка, – сказал Бьёрн. – Я говорю, что хочу и когда хочу.

– Вот в этом-то и беда, – сказала Гита.

На мгновение все замерло. Взгляды метались над столом, а потом Бьёрн загоготал: