Кэролайн Данфорд - Смерть в приюте

— Я могу увидеть его одна, — сказала я.

Рори покачал головой. — Это потребует присутствия нас обоих. Не каждый день ты говоришь мужчине, что у него есть незаконнорожденная сестра.

— Мертвая незаконнорожденная сестра, — поправила я. — Я только надеюсь, что он поверит нам.

Одна из роскоши проживания в отеле, независимо от того, насколько небольшая комната вам была предоставлена, это горячая вода когда угодно. После того, как я погрузила свое утомленное тело в ее тепло, я поняла, насколько голодна. Я позвонила портье и попросила прислать мне омлет и салат. Заодно я спросила, есть ли какое-нибудь сообщение для меня, и мне ответили, что нет.

Я почти закончила легкий и пышный омлет, достойный миссис Дейтон, когда моя дверь без стука открылась. Мистер Бертрам стоял в дверях с бутылкой вина и двумя бокалами в руке. Я приподнялась, но он отмахнулся. — Не беспокойтесь, Эфимия. Вы, очевидно, больше не работаете на меня, поэтому я принес вам бокал вина, чтобы выпить за ваши новые начинания. Должен ли я пожелать вам и мистеру МакЛеоду счастья?

Я сразу увидела, что это была не первая бутылка, которую он откупорил сегодня вечером. — Нет, ничего такого, — осторожно сказала я. — Я искренне надеюсь остаться в вашем штате. У меня есть очень важная информация для вас. Мне жаль, что я не могла довериться вам раньше, но вы были заняты похоронами бедной мисс Уилтон.

Мистер Бертрам сел напротив меня. Хотя моя комната была более чем достаточной, чтобы вместить маленький стол и два стула, а также спальную мебель, она внезапно показалась тесной. Он поставил бокалы и небрежно налил вино из открытой бутылки в оба бокала. — Где служанка научилась говорить, как вы? — спросил он. — Ричард думает, что вы высококлассная куртизанка, которая изучает новый вариант карьеры. Он надеется, что вы оставите праведный путь и вернетесь к своей истинной природе. Но я думаю, что вы девственница. Я прав?

— Боже мой, мистер Бертрам! Вы не можете задавать мне такие вопросы!

— Почему? — Он наклонился над столом, и я увидела, как его глаза блестят от выпитого. — Почему я не могу задавать вам непристойные вопросы? Вы сочли возможным украсть мой автомобиль и гонять по стране со слугами моего брата, что любой порядочный человек счел бы аморальным.

— Мы одолжили машину, но я не делала ничего аморального. Я клянусь. — я выкинула из головы, как сильно я наслаждалась рукой Рори на моей руке. По сравнению с тем, что я собиралась рассказать мистеру Бертраму, это казалось незначительным и далеким.

— Я всегда слушаю вас, не так ли? — продолжал мистер Бертрам. — До того, как вы переступили наш порог, моя семья была счастлива. Отец был жив. Кузен Джордж был жив. Наши друзья никогда не были свидетелями убийства под нашим кровом. Мы с братом и сестрой были дружелюбны. Мама разговаривала со мной. Знаете, Эфимия, с тех пор как она уехала в Брайтон, моя мать больше не общалась со мной? Она выразила мнение, что я попал в низкую компанию, которая манипулирует мной. Она имеет в виду вас.

— Я собираюсь позвонить, чтобы принесли кофе. — Я была в ярости, но сдерживалась, не желая дать мистеру Бертраму бой, которого он так явно искал. — Мне есть, что вам сказать, и было бы лучше, если бы вы были трезвым.

— Не могу дождаться, чтобы услышать. — сказал Бертрам, откидываясь на спинку стула. — Ваши рассказы достойны романа.

— О, прекратите, — я начинала злиться. — Они не так плохи.

— Собираетесь ли вы призвать Рори МакЛеода на помощь?

Я колебалась. Я очень хотела, чтобы Рори помог мне объяснить ситуацию, но боялась, что его присутствие разожжет огонь еще больше. — Нет, — я сказала. — Я думаю, что мы должны сначала уладить вопросы между нами.

— Так что же происходит в этот раз, Эфимия?

— Я подожду, пока вы выпьете свой кофе, — холодно отрезала я.

И я так и сделала. Хотя он и насмехался и произносил в мой адрес слова и комментарии, которые я не хочу вспоминать. Мой отец никогда не злоупотреблял алкоголем, но беседовал со мной о пороках употребления слишком большого количества вина. Он говорил, что это приводит несчастного человека к конфликту с самим собой и направляет его злобу наружу, нацеленную разрушить невинных. Я цеплялась за это воспоминание, а не прислушивалась к потоку мерзостей, произнесенных мистером Бертрамом. Я видела в его страданиях мужчину, сильно горевавшего о женщине, которая умерла, находясь на его попечении. Ему было вдвойне хуже, чем мне.

Я ждала, пока он не закончит свою третью чашку. К этому времени он начал хмуриться. Я надеялась, что это признак того, что он осознал, как плохо себя вел.