Юрий Бурносов - Числа и знаки. Трилогия

Ответ на вопрос сей нашелся тут же, когда Бофранк услышал слова некоей плачущей гостьи:

– О, бедная, бедная Роза Эвфемия! Быть убитой в день собственной свадьбы - что может быть печальней?!

Доселе Бофранк не озаботился узнать второго имени возлюбленной Жеаля, а когда узнал - было слишком поздно.

Протиснувшийся сквозь толпу стоявших в дверях гостей Альгиус дернул субкомиссара за рукав и прошептал:

– Вы, полагаю, уже догадались, кто посетил нас?

– Пророчество о трех розах… Он исполнил все, что надобно, - прошептал в ответ Бофранк.

– «А кто возьмет три розы, обрезав стебли, измяв лепестки так, что сок окропит землю, тому откроется. И будет три ночи и три дня, как ночь едина, и против того ничего не сделать, а только восплачет снова, кто поймет», - процитировал Альгиус. Третья Книга. Идемте отсюда, хире Бофранк, ибо времени у нас осталось не так уж много… Здесь мы будем только обузою.

Они шли по темной улице в направлении жилища Бофранка, и Альгиус говорил:

– Три ночи и три дня, как ночь едина… Если поутру не встанет солнце, стало быть, пророчество сбывается. Смутно и непонятно оно; к примеру, как понимать слова о мертвецах?

– Которые? Да их там несметно… «А кто ликом мертвец, тот и есть мертвец». Что сие?

Уж не Волтц ли Вейтль упомянут здесь? Лицом мертвец, он и есть теперь мертвец… Но неужто пророчество обнимает собой даже такие мелочи? Бофранк не стал высказывать вслух своего предположения, к тому ж Альгиус и не слушал его, но бормотал себе под нос:

– «Что мертвец скажет, то и правда, а что мертвец знает, то будет и он знать»… Он - это Клааке? Тогда кто же мертвец? Часом, не Люциус Фруде, которому по годам давно положено лежать в могиле и даже смешаться с землею, а он, как говорят, прежив, хотя и не жизнь это в привычном понимании?.. «И мертвецы станут поклоняться ему, а дары будут голова, да рука, да сердце, да кишка, да что еще изнутри. И тлен будет, и сушь будет, и мрак ляжет». Голова да рука - это все уже содеяно, к тому и старался упырь, а тлен да сушь - это, наверное, в будущем…

– Тут уместно припомнить слова епископа Фалькуса, - вставил Бофранк. - А говорил он, что приближаются времена, о которых было предсказано, и настал час опасностей, и мы скоро увидим, кто воистину с господом.

– А кто поймет, тот восплачет, ибо ничего сделать нельзя, - подхватил Альгиус. - И не страшно, когда мертвый лежит, не страшно, когда мертвый глядит, страшно, когда мертвый ходит, есть просит. А кто даст мертвому едомое, тот сам станет едомое.

– Мертвый ходит… Снова Клааке? - предположил Бофранк.

Они уже подходили к дому. По позднему времени прохожих на пути почти не попадалось, только кошки и собаки перебегали мостовую.

– Клааке жив, его трудно назвать мертвецом, - возразил толкователь. - Ох, чувствую я, тяжко нам придется, хире Бофранк… Не в лучший час впустил я вас с Жеалем на порог, не в лучший час согласился помочь… Постойте, хире Бофранк, а что содержалось в письме?

– В каком письме? - в недоумении спросил Бофранк.

– В том самом, что передано было вам? Вы бросили его, не распечатав, и ринулись выручать вашего красноглазого приятеля… Уж не скажете ли, что письмо так и валяется на столе?

– Если никуда не девалось, то там и есть, - смущенно отвечал субкомиссар. За вереницей событий он и в самом деле запамятовал о письме, не глянув даже, кто писал его.

Как только они вошли в комнату, одноглазый Ольц зажег свечи, и Бофранк убедился, что письмо по-прежнему лежит там, где он его оставил. Сорвав восковую печать, субкомиссар извлек изнутри вчетверо сложенный лист бумаги и, выставив слугу за дверь, прочел вслух:

– «Любезный наш хире Бофранк!

Получив ваше письмо, уверились мы, что события складываются самым дурным образом. Предначертания, кои известны вам от нас, несут за собою последствия непоправимые. С тем чтобы стать подмогою в вашей многотрудной борьбе, я, Рос Патс, отправляюсь сегодня в некое место, где тщусь изыскать известного вам Бальдунга. Силы его ограничены, но никого другого поблизости не сыскать, а всякое промедление играет на руку врагам нашим.

Я же, Гаусберта Патс, останусь в поселке и займусь расшифровкою некоторых трудов, которые могут оказаться полезными для всех нас. Сие займет не час и не два, но как только все будет закончено, я прибуду в столицу и надеюсь застать вас в обычном месте проживания вашего.

Из того, что мне уже известно, сообщаю наиглавнейшее: пребываю в надеждах, что поверженный вами враг еще не скоро вернется в мир людской, но тем не менее знайте, что искать его надо в местах, где в земле - кровь.