Валерий Шарапов - Самый страшный след

Егоров откровенно недолюбливал попов. Конечно, ради общего дела он примерил бы рясу, но как выразился Старцев: «Сыграть нужно душевно и правдиво. Так, чтобы последняя деревенская дворняга поверила».

Трехпалый Бойко тоже не годился. Где пострадал священник? Неужто на фронте? Или по пьяни куда руку сунул? В общем, не нужны были в этом деле лишние подозрения и вопросы.

Остальные относительно опытные сыскари: Баранец, Горшеня, Ким — не подходили по возрасту. Самому старшему из них недавно исполнилось двадцать восемь, а сыграть требовалось как минимум сорокалетнего.

Оставалась последняя кандидатура — Васильков. Его возраст хоть и был далек от сорока, но все остальные требования подходили идеально.

Разрешение Урусова на всякого рода фантазии открывало перед Старцевым широкий простор. Первым делом он спустился в подвал, где по соседству с тиром размещался склад вещдоков. Это было бесконечно длинное помещение с рядами одинаковых деревянных стеллажей, отчасти напоминавшее камеру хранения Казанского вокзала.

Там Иван пробыл минут сорок, после чего припер в отдел подрясник, рясу, клобук, панагию, невероятной красоты наперсный крест и несколько икон в шикарных золотых окладах. Все это добро только что было взято им под расписку у начальника склада.

— Вот, надевай, — велел он Василькову, выкладывая «трофеи» на стол.

— Ну как же так?.. Да я ж это, никогда… Я и в Бога-то не верую и ни одной молитвы не знаю… — жалобно противился Васильков.

— Давай-давай, — поторапливал его Иван.

— Я даже не знаю, как все это и надевать-то.

— Для начала нужно раздеться, — едва сдерживая смех, начали советовать товарищи, — снять с себя все мирское.

— Отставить шуточки! — шикнул на них Старцев. — Лучше помогите человеку.

Кое-как дело сделалось. Минут через десять бравый майор превратился в священнослужителя. Ким и Горшеня притащили из вестибюля большое зеркало, установили его у стенки. Васильков крутился перед ним, неловко одергивая непривычную для себя одежку, вздыхал, поднимал то одну ногу, то другую…

— По-моему, неплохо, — отступив назад, оценил Иван.

— Чего ж «неплохо»? Совсем не похож!

— Что тебе не нравится? Высок, статен, голос поставленный, говоришь складно.

— А волосы? А усы? А борода? Я же не поп, а этот… как его?

— Расстрига, — подсказал Бойко.

— Точно — расстрига!

Старцеву пришлось согласиться:

— Да, с этим надо что-то делать…

Александр Васильков попал на фронт едва ли не с первого дня Великой Отечественной. Ввиду того, что в сороковом году он успел окончить Московский геологоразведочный институт, в райвоенкомате ему вручили мешковатую полевую форму с кубарями младшего лейтенанта в петлицах и направили на передовую в должности командира взвода.

В части времени на раскачку никто не дал — сразу же представили ротному и дали поредевший взвод испуганных и смертельно уставших солдат. Уже на третий день остатки стрелкового полка оказались в окружении. Пришлось с боями, неся тяжелейшие потери, прорываться к своим.

Отступая на восток, Александр привыкал к тяготам и лишениям, а также учился военному делу. Ему, выпускнику гражданского вуза, этих знаний и навыков чертовски не хватало. Правда, бывший геолог оказался понятливым и прилежным учеником. Сообразительность, наблюдательность, отличная память, профессиональное владение картографией и неплохая физическая подготовка позволили ему довольно быстро превратиться в настоящего кадрового офицера.

В августе сорок первого года на переформировании вышедших из окружения частей Васильков получил очередное звание и был зачислен взводным в только что сформированную пехотную дивизию. А через два месяца комдив вручил ему перед строем первую боевую награду. В начале сорок второго старший лейтенант Васильков уже командовал взводом разведки.

Эта служба была ему по душе. Ночные переходы через линию фронта, рейды по тылам противника, засады, диверсии, охота за «языками»…

Так, в разведке, он и закончил войну. Уже командиром роты, майором.

Спешно привезенный из Государственного академического Малого театра гример заканчивал работу. Кабинет был хорошо освещен, по центру перед зеркалом сидел Васильков, вокруг него ходил пожилой лысеющий мужчина с волшебными руками. Александр прямо на глазах превращался в статного старца. Точнее, в настоящего служителя православной церкви.