Лоран Бине - Седьмая функция языка

Часы на стене показывают 10:05.

Эко продолжает объяснять: «В общем, представим на миг, что перформативная функция не ограничивается несколькими приведенными примерами. Представим языковую функцию, позволяющую гораздо более экстенсивным образом убеждать кого угодно совершить что угодно в какой угодно ситуации».

10:06

«Тот, кто познакомится с этой функцией и овладеет ею, потенциально мог бы стать властелином мира. Его возможности не знали бы границ. Он мог бы побеждать на выборах, поднимать толпы, провоцировать революции, соблазнять всех женщин без исключения, продавать все, что только можно вообразить, строить империи, водить за нос весь земной шар, добиваться всего, что ни пожелает, в любых обстоятельствах».

10:07. До Байяра и Симона начинает доходить.

Бьянка: «Он мог бы свергнуть великого Протагора и возглавить „Клуб Логос“».

Эко в ответ, снисходительно: «Eh, penso di si» [261] «Э… думаю, да» ( ит .). .

Симон: «Но раз Якобсон не говорил об этой функции языка…»

Эко: «А что, если сказал in fin dei conti? [262] В конечном итоге ( ит .). Вдруг существует неопубликованная версия „Очерков по общему языкознанию“?»

10:08

Байяр, рассуждая вслух: «Видимо, этот документ попал в руки Барту».

Симон: «А убийство – чтобы его украсть?»

Байяр: «Нет, не только. Чтобы не воспользовались другие».

Эко: «Если седьмая функция существует и если она в самом деле перформативная, или перлокутивная, то ее потенциал заметно бы ослаб, если бы о ней знали все. Представление о том, как устроен манипулятивный механизм, не защищает нас от него полностью, – как от рекламы и пиара, притом что большинство знает, как это работает, какие тут действуют пружины, – но тем не менее ослабляет…»

Байяр: «Тот, кто украл функцию, рассчитывал на экслюзив».

Бьянка: «Как бы то ни было, вор не Антониони».

Симон ловит себя на том, что уже пять минут не сводит глаз с черной сумки, забытой под сиденьем. Она кажется ему огромной – такое впечатление, что разбухла раза в три, в ней как минимум килограммов сорок. Или его по-прежнему сильно штырит.

Эко: «Если бы кто-нибудь рассчитывал владеть седьмой функцией в одиночку, ему следовало бы убедиться, что не существует копий».

Байяр: «Копия была у Барта…»

Симон: «А еще живой копией был Хамед, он хранил ее в себе». Ему кажется, будто золотистая застежка сумки – глаз, глядящий на него, как на Каина, из могилы [263] Аллюзия на стихотворение Виктора Гюго «Совесть»: «Глаз был в могиле той и на него глядел». Перевод Г. Шенгели. .

Эко: «Но точно так же похититель сам мог сделать копию, которую где-то спрятал».

Бьянка: «Если это такой ценный документ, нельзя рисковать, чтобы не остаться без него…»

Симон: «Именно поэтому на риск придется пойти – сделать копию и кому-нибудь ее доверить». Ему мерещится тянущийся из сумки завиток дыма.

Эко: «Друзья мои, вынужден вас оставить! Мой поезд отходит через пять минут».

Байяр смотрит на вокзальные часы. 10:12. «Мне казалось, ваш поезд в одиннадцать».

«Да, но я в итоге выбрал другой, пораньше. Быстрее смогу оказаться в Milano!»

«Где найти этого Остина?» – спрашивает Байяр.

Эко: «Он умер. Но… его ученик продолжил заниматься перформативностью, иллокутивностью и перлокутивностью… Это американский философ, специалист по языку, его зовут Джон Сёрл».

Байяр: «А где найти Джона Сёрла?»

Эко: «О… в Америке!»

10:14. Знаменитый семиолог уходит, ему пора на поезд.

Байяр смотрит на табло с расписанием.

10:17. Поезд Умберто Эко покидает Болонской вокзал. Байяр закуривает.

10:18. Байяр говорит Симону, что они отправятся одиннадцатичасовым поездом до Милана, а оттуда самолетом в Париж. Симон и Бьянка прощаются до новых встреч. Байяр идет за билетами.

10:19. Симон и Бьянка влюбленно целуются в толпе зала ожидания. Поцелуй долгий, и – парни часто так делают – Симон целует Бьянку, не закрывая глаз. Женский голос сообщает, что на вокзал прибывает поезд Анкона – Базель.

10:21. Пока Симон целует Бьянку, в его поле зрения попадает молодая блондинка. Она метрах в десяти. Девушка поворачивается к нему и улыбается. Он вздрагивает.

Это Анастасья.

Симон мысленно говорит себе, что травка определенно была забористой и что он здорово устал, но нет, этот силуэт, улыбка, волосы – да, это Анастасья. Медсестра из Сальпетриер – здесь, в Больнье? Остолбеневший Симон не успевает ее окликнуть – она уже далеко, выходит из здания; тогда он говорит Бьянке: «Жди меня здесь!» – и бросается вслед за медсестрой, чтобы все-таки убедиться, что это она.