Никита Филатов - Адвокат революции

— Веришь ли? Я действительно нахожусь на волне радости, что задуманное совершил, и жду смерти без унизительного страха. На днях меня повесят. И по ночам я сплю, а ты сам знаешь, что спокойный сон возможен только при исполнении желания — человек перестает спать, когда нет ответа и когда он бессилен что-то изменить. Может быть, сейчас я самый счастливый человек на свете…

Следовало бы признать, что Боевая организация социалистов-революционеров очень тщательно выбирала объекты для своих террористических актов. В первую очередь устранялись прагматики и профессионалы, способные своими действиями если и не спасти правящий режим, то отсрочить на долгие годы падение самодержавия. По этой причине эсерами были убиты министры Боголепов, Сипягин, Плеве, за которыми в начале 1905 года в мир иной должен был последовать генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович.

Боевики нового поколения считались в революционной среде прямыми продолжателями дела народовольцев. Они даже заимствовали у них формы и методы исполнения терактов — хотя за четверть века технологии убийства стали значительно совершеннее. Появились и пулеметы, которые вполне можно было установить на безопасном расстоянии, и разрывные гранаты армейского образца, однако эсеры оставили прежний, самый рискованный способ ручного метания самодельных бомб.

Сознательно избранный ими, этот способ практически не оставлял шансов выжить самому метальщику и превращал террористический акт в нечто вроде жертвоприношения, искупления собственной смертью греха человекоубийства.

«Убивший да убьет себя!» — провозглашала новая заповедь боевиков.

Второго февраля 1905 года в Большом театре должен был состояться спектакль в пользу склада Красного Креста, находившегося под покровительством великой княгини Елизаветы Федоровны. Великий князь не мог не посетить театра в этот вечер, на который и было назначено приведение в исполнение приговора, который вынесла Сергею Александровичу партия социалистов-революционеров.

Террористка Дора Бриллиант, остановившаяся в гостинице «Славянский базар» на Никольской, еще днем приготовила бомбы — одна из них предназначалась Каляеву, известному членам Боевой организации под конспиративными кличками Поэт и Янек. Было неясно, в котором часу великий князь поедет в театр, поэтому решили ждать его от начала спектакля, то есть приблизительно с восьми часов пополудни.

В семь часов на Никольскую пришел Борис Савинков, встретился с Дорой и забрал у нее обе бомбы. В условленном месте Иван Каляев забрал у Савинкова свою бомбу и занял позицию на Воскресенской площади, возле здания московской городской Думы. От Никольских ворот Кремля великому князю было только два пути в Большой театр, на одном из которых дежурил Каляев, а на другом, в проезде Александровского сада, — боевик Куликовский. Оба метателя были одеты крестьянами — в поддевках, картузах и высоких сапогах; бомбы их были завернуты в ситцевые платки. Стоял сильный мороз, подымалась февральская вьюга, однако Иван терпеливо ждал на пустынной и темной площади. В начале девятого часа от Никольских ворот показалась карета великого князя — Каляев тотчас же отличил ее по ярким белым огням фонарей. Карета свернула на Воскресенскую площадь, и в темноте боевику показалось, что он узнает кучера Рудинкина, всегда возившего именно великого князя. Тогда, не колеблясь, он бросился наперерез и уже поднял руку, чтобы метнуть смертельный снаряд… в карете, кроме великого князя Сергея, он неожиданно увидал великую княгиню и детей великого князя Павла — Марию и Дмитрия. Террорист опустил бомбу и отошел.

Карета остановилась напротив подъезда Большого театра. Иван Каляев поспешил сообщить о случившемся Савинкову:

— Я думаю, что поступил правильно, — разве можно убить детей?

От волнения ему было тяжело говорить. Каляев понимал, как много по собственному усмотрению поставил на карту, пропустив такой исключительный для убийства случай — он ведь рискнул не только собой, он рискнул всей организацией. Его могли арестовать с бомбой в руках у кареты, и тогда покушение пришлось бы надолго отложить…

Было все-таки решено дожидаться конца театрального представления. Террористы надеялись, что, быть может, великой княгине подадут ее собственную карету, и великий князь уедет один. Однако расчеты эти не оправдались. Иван Каляев вернулся к Савинкову и передал ему обратно свою бомбу. Узнав о случившемся, Дора Бриллиант произнесла только: