Евгений Новицкий - Кино для взрослых

— Здравствуйте, — поздоровалась Варя. Леша молча кивнул.

Рукавников обладает свойством настоящего оператора — на съемках (да и вне их) его не видно, не слышно. Кинооператор должен быть именно таким. Никого не смущать своим присутствием и уж тем более не нервировать. Вообще делать все, чтобы на него обращали как можно меньше внимания. Актеры должны не замечать оператора, точно так же как для людей естественно не обращать внимания на находящуюся поблизости кошку. Мыслимо ли сколько-нибудь конфузиться перед кошкой? А идеальный оператор — он даже не как кошка, он не вполне одушевленный предмет. Продолжение камеры. Посредником же между оператором и актерами выступает режиссер. Оператор, пытающийся взять на себя хотя бы малую долю режиссерских функций, — это неприемлемо.

В этом смысле Леша — абсолютно приемлемый, оптимальный и чуть ли не идеальный. Разве что не слишком, может, умелый. То есть не безрукий, разумеется, но и не виртуоз. В моей группе виртуозов не водится — сплошные середняки. Уже поэтому ставка на такую исключительную девушку, как Варя, с моей стороны совершенно оправдана.

Благодаря ей «Предчувствие» станет лучшим моим фильмом. Или я буду не я!

Сначала Варя играла сцену с Дашей, которая теперь стала Машей. По сути, Варя играла себя — добрую, улыбчивую, интеллигентную девушку. И это было самое правильное актерское решение — любой режиссер на моем месте был бы доволен и обошелся бы без всяких подсказок. Все в Вариной игре выглядело так, будто экс-Дашу (нынешнюю Машу) я писал именно с нее.

Когда она закончила, я воскликнул:

— Браво! — и даже поаплодировал.

Никогда так раньше не делал — и тут же устыдился этого своего порыва. Но Варя отреагировала спокойно, лишь потупив глазки. Мой оператор, в свою очередь, и глазом не моргнул.

— Что ж, Варя, — начал я, невольно впадая в тот менторский тон, который час назад так разозлил меня в Волнистом, — наша хорошая Даша… то бишь Маша, получилась у вас восхитительной. Такой же, как вы сами, — и это прекрасно: лучшего тут и желать нельзя… Теперь посмотрим на… Дашу, значит. Вы готовы?

Варя кивнула. Леша снова включил камеру.

Уже через минуту я понял, что никогда еще не работал с такой блестящей актрисой (да и всем когда-либо снимавшимся у меня актерам-мужчинам было до Вари далеко). Она преобразилась на глазах — и стала жесткой, ершистой, прямо-таки пугающей. У меня даже дрожь побежала по коже — от того, что я буду снимать такую поразительную девушку и одновременно от того, что она станет воплощаться в придуманные именно мной образы.

Когда Варя закончила эту сцену, я понял, что любые «Браво!» и аплодисменты во второй раз будут совсем уж неуместны. Так что я просто подошел к ней, взял за обе руки — и с выраженной признательностью и преклонением поцеловал сначала одну, потом другую.

— Варя, мы должны сейчас же пойти и заключить с вами договор, — сказал я, продолжая держать ее за руки и зачарованно глядя ей в глаза.

— Боитесь, что я передумаю? — лукаво улыбнулась она.

— Боюсь, — сознался я. — Боюсь, что вы в любую минуту можете решить, что я со своим фильмом вас недостоин. И вы будете абсолютно правы, но все-таки мне бы этого совсем не хотелось.

Варя немного зарделась и, видимо, чтобы скрыть смущение, полушутливо-полусерьезно проговорила:

— Я согласна, но при одном условии…

— Каком? — отозвался я, заранее зная, что соглашусь на все, что угодно. Если бы она сказала: «Хочу, чтобы вы застрелились в последний съемочный день», я бы и то ответил согласием. Но она всего лишь предложила:

— Давайте подыщем другое название для этого фильма? «Предчувствие» мне не нравится. Оно тут не подходит, по-моему… Извините, что я это говорю, но я просто абсолютно убеждена… Хотя вы, может, меня переубедите?

— Нет, не буду, — с облегчением отвечал я. — Я и сам нахожу название неудачным.

— Однако вы почему-то выбрали именно такое. Что-то вы, наверное, имели в виду…

— Ничего не имел, — покачал я головой. — Просто поскольку в фильме… в сценарии все как-то неопределенно, неуловимо, то ему подойдет такое же расплывчатое, абстрактное название, которое можно трактовать как угодно…

— Неуловимо, говорите? — задумалась Варя. — Так, может, и назвать его «Неуловимость»?

— «Неуловимость»? — переспросил и я. — А что, в этом что-то есть… Оригинально звучит. Мне бы даже в голову такое не пришло… Вы очень хорошо мыслите, Варя, я серьезно. У вас во всем подлинно творческий подход. «Предчувствие» — это действительно банальность. Любой может так назвать свою картину. А «Неуловимость»…