Владимир Каржавин - Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки

— А вы… Вы кто? — спросил кто-то из них робко в ответ.

— Я — Петерс.

Молодые чекисты и Петерса не видели ни разу, но, конечно же, слышали, кто он такой. Поэтому тут же отдали документы. Кошельков на них бегло глянул, положил в карман. Потом спокойно достал свой маузер и пристрелил обоих. Документы забрал с собой.

И вот не далее как вчера Кошельков со своими подельниками заявился в одну из воинских частей: чинно, представительно, на машине. Предъявив документы сотрудников ЧК, они хладнокровно расстреляли командира части, начальника караула и двоих часовых. После этого проникли на склад, забрали пистолеты, патроны, гранаты и даже захватили пулемёт.

… Люди из группы Ершова по-прежнему молча смотрели друг на друга; некурящий Сергей Генрихович морщился от табачного дыма. Наконец, Ершов прервал молчание:

— Дзержинский вне себя. Завтра ждёт меня и вас, — кивнул он на Отмана и Курбатова, — в десять ноль-ноль. Разговор будет суровый.

Свет настольной лампы падал в лицо сидевшей перед ним молодой женщине. Следователь Фельдман обычно начинал допрос с молчаливого изучения подозреваемого, в дальнейшем — приговорённого. «А ведь красивая, стерва», — подумал он, не сводя с женщины глаз. Потом пододвинул стул, на котором сидел, поближе к столу.

— Итак, приступим. Фамилия, имя, отчество?

— Савельева Анна Никаноровна.

— Возраст?

— Двадцать пять от роду.

— Место рождения?

— Здесь, в Москве родилась.

— Социальное происхождение?

— Это как?

— Из рабочих, крестьян, дворян, мещан, служащих?

Женщина слегка задумалась:

— Из мещан… вроде бы.

— Род занятий?

Она опять задумалась:

— Раньше на почте работала.

Фельдман ещё ближе подвинул стул.

— Это раньше… а сейчас?

Ей нечего было сказать. Фельдман приподнялся на стуле.

— Молчишь? Так я за тебя отвечу. Нынешнее твоё занятие — спекуляция и контрабанда; перепродажа ворованного с государственных складов. Знаешь, что за это бывает? Твоему Миклашевскому не отвертеться от расстрела. Хочешь вслед за ним, контра поганая?!

Он наблюдал за её испуганным лицом: «Нет, она в самом деле хороша. Сейчас бы с ней где-нибудь в другом месте… Неужели и её в расход?»

Между тем Анна разрыдалась:

— Да никакая я не контра… я с блатными имею дело.

— С кем именно?

Савельева пришла в себя.

— Я… я любовница Яньки Кошелькова.

Если бы в это время за окном раздался мощный взрыв, Фельдман и то бы не был так шокирован, как после услышанного. Пенсне самопроизвольно подскочило у него на носу:

— Что, что?!

— Я любовница известного бандита Кошелькова.

Следователь Фельдман резко поднялся, обошёл стол и, подойдя к Анне, склонился, опершись одной рукой на край стола.

— И ты это можешь доказать?

— Он сам любил повторять, что он — Кошельков. Он у меня не раз ночевал.

— Ха… этого мало.

Теперь уже Анна с каким-то тайным чувством превосходства посмотрела в лицо следователя:

— Если вы передадите меня из ЧК в уголовку, я вам сообщу такое…

Фельдман и сам был готов передать её в уголовный розыск, где бы ей светил срок, а не расстрел.

— Обещаю передать.

Анна Савельева выговорила не сразу, слишком уж непросто было произнести подобные слова:

— Он мне рассказывал, как чуть было… чуть было не убил Ленина. И этот… как его… пистолет показывал, который отнял у него.

Дзержинский срочно куда-то уехал, поэтому совещание проводил Петерс — его заместитель и одновременно глава московской ЧК. Кроме Ершова, Отмана и Курбатова присутствовали заместитель Петровского Вайнштейн и ещё один человек, с окладистой чёрной бородой, в строгом костюме-тройке.

Петерс нервно вышагивал взад-вперёд по кабинету.

— С момента покушения на товарища Ленина прошло пять месяцев, на дворе июнь. Деникин уже недалеко от Москвы. А они одного бандита ликвидировать не могут! Что это: саботаж? А я уж именно так начинаю думать…

При слове «саботаж» Петерс бросил недобрый взгляд на Сергея Генриховича. Тот понял, но взгляд выдержал.

Глава московской ЧК распалился не на шутку:

— Ведь до чего дошло: мало того, что этот Кошельков благополучно минует все засады, убивая направо и налево, так он ещё, используя документы сотрудников ЧК, взялся грабить воинские части!

Петерс слегка успокоился, сел за стол, перевёл взгляд на Ершова:

— Что скажете, Фёдор Фёдорович?

— Что сказать… я два раза писал рапорты с просьбой отправить меня на фронт…