Кэндис Проктор - Почему исповедуются короли

– Его ранили?

– Нет. Кажется, костяшки были ободраны, но и только.

– Где он сейчас?

– Когда мы уходили, он спал. – Леди Питер глубоко вздохнула. – Я так все запутала. Что же мне делать?

Себастьян накрыл ладонью ее руку, лежащую поверх одеяла.

– Прямо сейчас все, что вам нужно делать, это отдыхать и поправляться.

– Ноэль…

– Играет с нашим капризным черным котом в гостиной. С ним все в порядке.

– Мне нужно его увидеть…

– Я пришлю его к вам, когда вы поспите.

Ее рука, ощутимо дрожавшая под его ладонью, расслабилась. Наблюдая, как ее глаза закрылись, а дыхание стало глубоким и сонным, Себастьян подумал, что тот, кто убил Дамиона Пельтана, не только лишил жизни самоотверженного молодого врача.

Он также лишил маленького мальчика родного отца, а у одинокой юной женщины отнял возможность снова обрести нежную любовь и счастье, с которыми она так давно рассталась.

Прежде чем позвонить в колокольчик возле двери лондонского дома лорда Питера Рэдклиффа, что на Хаф-Мун-стрит, Себастьян ослабил галстук, взъерошил волосы и смочил лицо содержимым коньячной бутылки, которую держал за горлышко. Затем оперся локтем о дверную раму, изобразил глуповатую улыбку и замер в ожидании.

Дворецкий Рэдклиффов был тщедушным коротышкой с большим ртом, полным кривых зубов, и с длинным острым носом. Он посмотрел на Себастьяна водянистыми серыми глазами и принюхался.

– А, вот ты где, – сказал Себастьян, пошатнувшись и выпрямившись. – Я тут к Рэдклиффу.

Дворецкий снова шевельнул ноздрями.

– Боюсь, в настоящий момент лорд Питер не принимает.

– Все еще дрыхнет, да? – Радостно улыбаясь, Себастьян протиснулся мимо опешившего дворецкого и направился через вестибюль к лестнице. – Все в порядке. Он не рассердится, если я его разбужу.

– Но… Милорд! Вы не можете…

Себастьян перешагнул через ступеньку.

– Не боись. Ручаюсь, он будет рад меня видеть. – Остановившись на середине лестницы, Себастьян обернулся и, как драгоценный приз, поднял над головой бутылку. – Смотри сюда, это наилучший коньяк, с которого не перепало ни пенса налога в казну доброго короля Георга. – Он приложил палец к губам и подмигнул. – Но шш-ш. Про это молчок, да?

– Милорд, прошу вас!

– Отвяжись, – небрежно отмахнулся Себастьян и преодолел оставшиеся ступеньки.

На втором этаже ему пришлось заглянуть в две комнаты, прежде чем нашлась нужная. Задернутые тяжелые шторы не пропускали свет с улицы. Просторная квадратная спальня была со вкусом меблирована в стиле Адамса: изящные комоды и пастельных оттенков стены, украшенные тонированной лепниной.

В воздухе пахло несвежим потом, отчаяньем и сивушной отрыжкой мужчины, который громко храпел из глубин кровати.

Себастьян закрыл за собой дверь и запер ее, затем пересек комнату, чтобы сделать то же самое с дверью, ведущей в гардеробную.

Спящий не шелохнулся.

Одежда Рэдклиффа валялась на полу, куда он, очевидно, сбрасывал ее по пути в постель. Сначала галстук, дальше – щегольский сюртук с рукавами наизнанку. Себастьян увидел скомканный белый шелковый жилет, спереди забрызганный кровью, и почувствовал такой прилив гнева, что в ушах загудело.

То была кровь Джулии.

По-прежнему сжимая горлышко бутылки, он встал над лордом Питером.

Тот распластался на спине в клубке простыней, одна босая нога свешивалась с кровати, ночная рубашка сбилась на бедра. Голова была повернута на бок, золотистые волосы налипли на потный лоб, дыхание со свистом вырывалось из губ.

С минуту понаблюдав за спящим, Себастьян подошел к окну и раздернул шторы.

Холодный полуденный свет залил комнату. Лорд Питер издал придушенный всхрап, затем возобновил свой прежний ритмический посвист.

Отставив в сторону бутылку, Себастьян обеими руками ухватился за оборки, украшавшие перед ночной рубашки.

– Подъем! – скомандовал он, приподнял из постели безвольное тело пьяного мужчины и припечатал его спиной к резному столбику с такой силой, что дерево затрещало.

– Ш-што? – затрепыхался Рэдклифф: веки заморгали, рот дурацки разинулся, ноги подогнулись, и он сполз на край кровати.

Взяв за горлышко принесенную бутылку, Себастьян грохнул ею по вычурному изголовью, осыпав Рэдклиффа битым стеклом и коньячными брызгами.

Тот помотал головой, как собака после ливня.

– Какого черта?!

Нагнувшись, Себастьян одной рукой сгреб в кулак ворот ночной рубашки Рэдклиффа, а другой прижал острия разбитой бутылки к его шее под самым подбородком.