Сергей Че - На закат от Мангазеи

– Откуда ты так хорошо знаешь наш язык?

Колдун сделал шаг ближе, оказавшись вплотную рядом с Макариным, и поднял голову. Его прячущиеся за маской глаза блестели.

– У меня были хорошие учителя.

– Если у тебя были хорошие учителя, значит ты не простой дикарь. Ты как-то связан с нами. Но ты похищаешь государева дьяка, привозишь его к какой-то заболоченной яме и рассказываешь сказки о всемогущих истуканах. И после всего этого я должен тебе верить? Тебя вроде бы называют Вылезший из ямы. Не из такой ли ямы ты вылез?

Колдун ничего не ответил, и по этому тягостному молчанию стало ясно, что вопрос ему не понравился.

Он посмотрел на застывших в нескольких шагах позади Плехана и Хадри.

– Мохнатая Шкура, подойди ближе.

Шубин медленно двинулся к ним. До Макарина не сразу дошло, отчего поморец откликнулся на такое странное прозвище.

– Ты привел ко мне большого белого начальника. Я обещал тебе помочь, – сказал колдун. – Не твоя вина, что большой белый начальник оказался тупее рыбы. Возьми.

Он отстегнул от своего пояса берестяную плоскую фляжку и протянул Шубину.

– Спустись вниз, к той яме, где стоял бог. И набери воды.

Плехан с сомнением глянул на старика, но взял фляжку и осторожно стал спускаться. Земля осыпалась под его ногами. Макарин смотрел, как он сперва долго кружил вокруг ямы, пытаясь найти более пологий спуск к стоячей воде. Потом опустился на колени и дотянулся фляжкой до грязной жижи. В наступающей темноте застывшая на дне ямы лужа выглядела черной дырой. Казалось, что сейчас произойдет что-то странное, но так ничего и не произошло. Набрав воду, Шубин заткнул горлышко, отряхнулся и поднялся к ним. Молча встал рядом, с ожиданием глядя на колдуна.

– Когда вернешься в свое жилище, – сказал колдун, – половину выльешь в очаг, половину дашь выпить. Тогда проснется. Дальше сам поймешь, что делать. Дальше тебя судьба поведет.

Плехан серьезно кивнул и бережно спрятал фляжку за пазухой.

– Мне как-то пришлось пить болотную воду, – сообщил Макарин. – Еле выжил.

Ему никто не ответил. Копившееся внутри раздражение требовало выхода.

– Послушай, старик, – сказал он как можно более громко, чтобы не слышать тихого воя ветра и звона колокольчиков. – Это все конечно прекрасно. Древние истуканы, битвы народов, старые легенды. Как у фрязей в Риме. Там тоже все с ума походили насчет ископаемых статуй. То здесь, то там позабытых богов находят. Без рук, без ног, иногда без головы. Выкапывают, расставляют в своих домах, как умалишенные. Но все это гроша выеденного не стоит. Мне нужно найти караван. И для этого мне нужен такой след, увидев который я точно пойму, что делать дальше. Здесь его нет, – он повернулся к Плехану. – И если вы меня не вернете обратно к завтрашнему вечеру, все битвы народов вам детской игрой покажутся.

Он потерял колдуна из виду всего лишь на мгновение. И тут же затылком что-то почувствовал. Какое-то изменение, легкое дуновение даже не ветра, дыхания.

Колдуна не было. И не было больше звона колокольчиков. Только все сильнее выл ветер, и уже трещали на дереве мертвые ветви.

– Бред какой-то, – пробормотал Макарин, чтобы хоть что-то сказать.

– Это у них бывает, – сказал Шубин. – Только вот тут стоял, а, глядишь, уже и не стоит. Сказывали, что они даже летать могут.

Хадри залопотал что-то по-своему, подпрыгивая на одном месте.

– А насчет следа ты зря, – продолжил Шубин. – Дед тебе правильно сказал. Здесь след, просто ты его не видишь, хоть на него и смотришь.

Макарин непонимающе глянул на него.

– У меня твой след, дьяк. На заимке. Тут недалеко. Там все поймешь.

Они ехали всю ночь.

Макарин то и дело просыпался от тряски, рывков, фырканья оленей, видел сомкнутую над головой черную стену леса и снова пытался заснуть. Иногда едущий впереди Хадри из рода Собачье Ухо начинал тянуть заунывную песню, будто состоящую из стонов и всхлипов, и тогда все лесные звуки, – уханье филина, несмолкающий звон комаров, шелест деревьев, – замолкали и только где-то далеко на грани восприятия слышался ответный волчий вой. Страшно болела голова и весь мир вокруг казался призрачным и нереальным, словно полет белой совы, которая мелькала меж корявых веток то слева, то справа, будто преследуя.

Иногда деревья расступались и тогда Макарин видел бледную залитую лунным светом плоскую равнину, уходящую за горизонт. Луна висела над лесом, слева, как огромный изрытый пятнами фонарь, и Макарин вдруг понял, что они продолжают путь на закат, все дальше от Мангазеи, все ближе к морю. За морем был ближайший острог, была Обь, был Березов, Тобольск. Дом. Ему вдруг отчаянно захотелось все бросить, позабыть и оказаться далеко отсюда, где нет черного леса, гиблой пустоши, дикарей, их богов и их оленей.