Леонид Юзефович - Ситуация на Балканах. Правило Рори. Звездно-полосатый контракт. Доминико

Иван Дмитриевич вообще жалел женщин. Просто так, без всяких причин, лишь за то, что они — женщины, хотя обычно хотелось пожалеть маленьких, воздушных, не таких, как Стрекалова. Но сейчас это могучее литое тело казалось беспомощным и слабым. Угораздило же ее!

— У вас есть улики? — спросил он.

Она покачала головой:

— Нет.

— Ну-у, — протянул Иван Дмитриевич. — Тогда о чем разговор?

— Но ведь вы сыщик! — она смотрела на него с каким-то вымученным кокетством, и в голосе ее звучали капризные нотки, словно речь шла о пустячном одолжении. — Уличите его!

— И что дальше?

— С этими уликами я дойду до государя. И обещаю не упоминать вашего имени.

Уличить шефа жандармов? Безумная затея. Однако Иван Дмитриевич начал колебаться.

— Я вам нравлюсь? — вдруг спросила Стрекалова, игриво-жалким движением поправляя прическу. — Помогите мне отомстить. Я буду вашей…

— У меня жена есть, — хрипло сказал Иван Дмитриевич.

Истошный вопль донесся из-за двери.

— Он меня цапнул! — орал поручик. — Он! Приятель ваш! Путилин!

Иван Дмитриевич выскочил в гостиную.

— Признавайтесь! — бросился к нему поручик. — Это же вы меня укусили! Что молчите? Вы или не вы?

— Или, может быть, князь фон Аренсберг, — сказал Певцов.

— Вот вам! Видали? — поручик показал ему кукиш. — Хотите русского офицера козлом отпущения сделать? Перед австрияками выслуживаетесь?

— Послушайте, поручик, — примирительно проговорил Певцов. — Скрыться от нас вы все равно не сумеете. Ступайте-ка в батальон, успокойтесь, обдумайте свое положение. Я подожду здесь.

— Черта с два дождетесь меня!

— В таком случае я приду за вами сам.

— С лестницы спущу! — пообещал поручик.

— Я приду не один… Рукавишников!

Жандармский унтер с шашкой на боку вырос у порога.

— А я, — распалился поручик, — подниму взвод моих молодцов!

— Не советую, — сказал Иван Дмитриевич.

— Ага! — обернулся к нему поручик, потрясая прокушенной ладонью. — Так вы нарочно оставили мне эту метину? Подлец! — Он с лязгом обнажил шашку и двумя ударами крест-накрест рубанул перед собой спертый воздух. Затем снес верхушку лимонного деревца в кадке. — Защищайтесь!

— Чем? — Иван Дмитриевич спокойно наблюдал эти воинственные экзерсисы. Он чувствовал себя надежно защищенным собственной безоружностью.

Обогнув стол, за которым сидел потерявший дар речи Певцов, поручик с разбегу притиснул к стене Рукавишникова, левой рукой вырвал у него из ножен шашку и через всю гостиную метнул противнику. Но Иван Дмитриевич даже и не подумал ее ловить. Он вбежал в спальню, захлопнул за собой дверь и встретил испуганный взгляд Стрекаловой.

— У вас же револьвер есть, — напомнила она.

Поручик уже держал в каждой руке по шашке. Одну из них он хотел насильно всучить своему врагу, чтобы иметь законное право шарахнуть его другой. Он пнул дверь, а когда отскочил назад, намереваясь ударить в нее грудью, Иван Дмитриевич предупредил:

— Осторожнее! У меня револьвер.

Опомнившись, Певцов мигнул Рукавишникову, они вдвоем сзади навалились на поручика, отняли шашки, заломили ему руки за спину.

Опасность миновала. Иван Дмитриевич вышел из осады:

— Что, брат? Видишь, каково за носы хвататься!

— Подлец! — поручик зычно харкнул, собирая слюну. Но Рукавишников успел пригнуть ему голову, и плевок попал не в лицо Ивану Дмитриевичу, а на носок сапога.

— Можно его в чулане запереть, — посоветовал прибежавший на шум камердинер. — Там окон нет.

Втроем — Иван Дмитриевич в этом не участвовал — они поволокли поручика по коридору, но запихать его в чулан оказалось не так-то просто.

— Иуды! — кричал он, цепляясь пальцами за косяки. — Куда вы меня?

Певцов сопел и не отвечал. Дальнейший разговор пока не имел смысла.

Тем временем Иван Дмитриевич вернулся в спальню.

— Не огорчайтесь, — Стрекалова ласково погладила его по плечу. — Потом пошлете ему вызов… Вы что, подозреваете этого офицера?

— Нет. У нас свои счеты.

Он испытывал некоторую неловкость, но не перед поручиком — тот сам виноват, а потому что время для сведения личных счетов было неподходящее.

— Я прилягу, — Стрекалова откинулась на подушки, ничуть не стесняясь его присутствия, словно то, что она посулила, уже произошло. — Потом пошлете ему вызов. Бедненький! Я видела, каких трудов стоило вам удержаться и не вступить в поединок.

— Да, — пробормотал Иван Дмитриевич.

— Значит, жизнь нужна вам, чтобы уличить убийцу? Или я не права? Ну, не отвечайте, не надо. В таком деле обязательства только мешают. Дайте мне вашу руку… У Людвига тоже были короткие пальцы, А у графа они тонкие, длинные и желтые, как лапша… Я хочу остаться здесь одна. Вы идите, идите. — Она с нежностью перекрестила его и отвернулась к стене.