Андрей Демидов - Мысли

Однажды утром, когда над Истрой, текущей почти под самыми окнами пионерлагеря, еще не рассеялся туман и ивы, склонившиеся над рекой, стояли окутанные его тусклой дымкой, Алешин потребовал встречи с Могиловым. Он сообщил ему, что в Москве на Красногвардейской улице взорвется дом. Могилов тогда криво улыбнулся и пообещал, что сегодня вечером Алешина с мешком на голове и камнем, привязанным к ногам, опустят в быструю воду Истры. Потому как сейчас не война, и столицу не бомбят, и причин для взрыва на окраине Москвы нет. Но, выполняя приказ шефа, Могилов все таки поехал к указанному дому. А там в одной из квартир, оставленных хозяевами, уехавшими в отпуск, скопился газ из за трещины в газовой разводке. Плотно закрытые окна и заклеенные обоями вентиляционные отверстия не дали газу выветриться, он дошел до предельно допустимой концентрации и взорвался в тот момент, когда двое бомжей, живущих в подвале этого же дома, польстившись на поживу в пустующей квартире, принялись ломом отжимать входную дверь. Один из них курил папиросу, которая и подожгла поток газа, ударивший из щели между отжатой дверью и косяком. С жутким грохотом панельный дом почти полностью разрушился, сложился как карточный домик, погребя под собой тех несчастных, что оказались в тот момент в своих квартирах. Машину Могилова чуть не расплющила рухнувшая стеновая панель. Один из его охранников, находящийся на переднем сиденье, был серьезно ранен куском бетона. Могилов бросил искалеченную «Волгу» и, поймав такси, умчался на доклад к Ягову.

Шеф был у Горелова, обсуждал с аналитиком последние детали предстоящей операции. Незамкнутым звеном цепи оставалось только место переформирования железнодорожных составов. Было решено готовить небольшие группы для поисков «Логова» в Волынской области, в лесном массиве близ Ковеля. Когда в квартиру с ошалевшими глазами ввалился Могилов, в складках одежды которого блестели осколки лобового стекла «Волги», Горелов и Ягов как раз обсуждали судьбу Алешина. Горелов выражал сомнение относительно его прорицательских способностей, называл это хорошим уровнем информированности, через разветвленную сеть агентов государственных спецслужб, и предлагал шефу уничтожить узника. Ягов пил баночное пиво и посмеивался:

— Это в тебе, Горелов, зависть говорит. Вот ты имеешь «умные» мозги, компьютер, умеешь просчитать ход событий, предположить действия врага… Заметь, только предположить… Но ты никогда не сможешь проникнуть в чужую душу, в чужие мысли, в самые сокровенные уголки чьих то желаний. К примеру, ты не можешь сказать, как там сейчас Арушунян? Сидит ли он с бабами в бассейне или занимается делом. А этот парень может! Понимаешь, Горелов? Может, если, конечно, не врет. И пока все говорит о том, что он действительно обладает неординарными способностями. Кстати, это вполне возможно. Моя бабка, которая живет в станице Динской, рассказывала, что у них там был колдун. Жил за околицей, на отшибе. Люди его сторонились, побаивались. Лечил детей, скотину, предсказывал засуху, болезни, неурожай и все такое. После революции куда то ушел, почувствовал, что красные его поставят к стенке, несмотря на уважение станичников. Для комиссаров все едино. Что поп, что колдун, что ладан, что приворотное зелье. Ушел он в город. Там проще спрятаться. Никто тебя не знает, никому до тебя дела нет. И, наверное, не один такой колдун смешался с горожанами. Потом у них появились семьи и дети, потом внуки, правнуки, которые и знать не знали, кто были их предки. Вроде обыкновенные рабочие механических мастерских или мотальщицы с фабрики «Мосшвея», а на самом деле колдуны! Может, этот Алешин и… э э… смотри ка, Мишка Могилов пришел… Ты чего такой, будто тебе яйца оторвали?

Мишка судорожными глотками опорожняя банки с пивом, поведал о произошедшем на Красногвардейской. Горелов тут же поставил под сомнение достоверность события, считая, что Алешин вполне мог получить такую информацию через кого нибудь из снегиревской охраны и все это вообще подстроено КГБ. Могилов, грубо прервав аналитика, настаивал на том, что в его штурмовых подразделениях не может быть агента. Однако Ягов, хоть и склонен был доверять людям Могилова, предложил временно, до выяснения обстоятельств, изолировать тех боевиков, кто мог иметь контакт с Алешиным в Снегирях, и заменить их охранниками Арушуняна, которому тут же и позвонил. Горелов же, развивая свою версию, нашел еще один косвенный аргумент в свою пользу: Алешин сообщил о взрыве всего за четыре часа. За это время невозможно было проверить, является ли катастрофа подготовленной акцией, проведенной государственными спецслужбами, или это результат несчастного случая. Могилов возразил, что в результате взрыва погибла уйма народу, и что органы вряд ли пошли бы на такие жертвы, хотя прецеденты в истории есть и еще наверняка будут. Ягов рассмеялся. Пощупал, изображая заботливую мать, лоб начальника штурмовых групп и сказал: