Енё Рейто: Карантин в Гранд-отеле

— Не надо сейчас об этом… — нервно проговорила Мод.

— Нет. Если уж я принимаю эту жертву, я должен знать все. Вы можете попасть в тюрьму, и я тогда…

— Замолчите, прошу вас!…

— Но ведь мы здесь одни…

— Да… да, но, если кто-нибудь подслушает… «Ой-ои-ой. Выходит, эта красавица может и в тюрьму угодить? Увы… увы…» — подумал нахальный незнакомец. Старик заговорил тише:

— Вы говорили с ним?

— Прошу вас, пойдемте… я не хочу говорить об этом…

— Похоже, что вас подводят нервы, дорогая… Я думал, что вы сильнее…

— Нет, нервы у меня в порядке, но сегодня… сегодня у меня тяжелый день и… пойдемте же, — чуть не со слезами сказала девушка.

— Только потому, что в девять вечера самолет унесет вас в Сингапур, и полиция…

— Пойдемте… пойдемте же…

— Но ведь…

— Не спрашивайте меня ни о чем! Прошу вас, пойдемте. Немедленно!

«Хорошенькое дельце, — подумал нахальный незнакомец. — И она еще хотела запереть меня в ванной…»

— Хорошо, Мод, пойдемте…

Князь взял ее под руку, и девушка, облегченно вздохнув, направилась к двери. Раздался стук.

— Кто там?

— Полиция, — ответил суровый голос.

Тишина…

Старик медленно сунул руку в задний карман. Мод вцепилась в нее обеими руками прежде, чем он успел вытащить пистолет. Затем, словно нервную, взволнованную девушку, которая только что была в комнате, подменили, она спокойно, почти безразлично воскликнула:

— Простите, я не поняла! Меня ищет полиция?… Что за глупость?

— Полиция просит, чтобы жильцы отеля все до одного спустились в холл.

— Зачем?

— В «Гранд-отеле» установлен карантин, — ответил голос. Шаги удалились, и послышался стук уже в соседнюю дверь.

— Мы пропали, — после минутной паузы проговорил князь.

— Чепуха. И не хватайтесь постоянно за свой задний карман.

— Это движение успокаивает. Пока пистолет при мне, я…

— Я не хочу и слышать об этом! — с силой воскликнула Мод.

«Сейчас она и этого запрет в ванную», — подумал под кроватью легкомысленный незнакомец.

— Нам прежде всего надо спуститься в холл и узнать, что произошло…

— Но если вам сегодня вечером не удастся бежать, все пропало!

— Замолчите, прошу вас. Нельзя судить о ситуации вслепую.

Молодой человек услышал, как хлопнула дверь, и облегченно вздохнул. Подождав еще несколько секунд, он решил, что в комнате, наконец, никого нет…

Какой — то звук…

Голова незнакомца вновь мгновенно исчезла под кроватью Что это? Медленно отворилась дверь, послышался звук шагов. Может быть, горничная? Не похоже. Кто-то шел очень осторожно, прямо-таки крался!

Хорошо бы увидеть, кто это, но разглядеть можно было только ноги. Белые теннисные туфли. Чуть запачканы, и как раз на носке — странной формы коричневое пятно. Кофе, наверное.

Теннисные туфли удалились, дверь захлопнулась вновь.

Сейчас или никогда!

Он быстро выскользнул из-под кровати. Если все гости в холле — значит, в саду пусто. Он быстро огляделся… На столе лежало письмо. Вот те на! Вот, значит, с чем крались белые тенниски со странной формы кофейным пятном… Адрес отпечатан на машинке:

«Мод Боркман, 2 этаж, 72 комната…»

Неважно, скорее отсюда! Он подкрался к окну, осторожно выглянул…

Что это? Отель стал театром военных действий? В саду работали саперы, устанавливая проволочное заграждение. Начали работать они совсем недавно, но колючая проволока протянулась уже вдоль всего сада, а с внешней стороны заграждения стояли часовые. Стояли составленные в пирамидку винтовки, дымила полевая кухня. Короче говоря, вокруг отеля расположилось целое войско.

Нахальный незнакомец несколько мгновений постоял у окна, а потом, опустив голову, с угрюмым видом направился в ванную, в добровольное заточение.

Принадлежащий к архипелагу Бали остров Малая Лагонда спокойно пребывал еще три года назад в исконной неизвестности у юго-восточной оконечности Явы. Собственно говоря, Вольфганг Кунд, известный художник, воспользовался бедным маленьким островком, чтобы слать отсюда одну за другой картины в Сурабайю, получая за каждую следующую все меньше. Когда была жива его жена, все шло по-иному. Жена его, дочь владельца сахарной плантации, была очень мила, умна и симпатична, но исключительно косоглаза. Художник, однако, искал в браке не внешность и не увлечения безумной молодости. Он был творцом! Таких людей вдохновляет совсем другое. Он женился на этой женщине, потому что она дала ему то, о чем он мечтал после часов вдохновенного творчества — богатого тестя.