Чарльз Паллисер - Непогребенный

– Я с громадным удовольствием посмотрел бы его, но все же вам не стоило так беспокоиться, – заметил я, оглядывая устроенный им беспорядок.

– Я думал, отчет найдется среди документов; мне и в голову не приходило, что нужно будет перевернуть вверх дном все в доме.– Мистер Стоунекс обращался скорее к Остину, чем ко мне.– Увы, среди бумаг его не оказалось.

– Тогда где же он может быть? – строго вопросил Остин. Меня удивила его реакция: я не думал, что его так волнует история Фрита.

Старый джентльмен обернулся, указывая на груду коробок и бумаг на пристенном столе:

– Здесь, конечно. Я притащил сюда все коробки с документами, которые есть в доме, и, пока мы пьем чай, буду их просматривать. Кстати, угощайтесь, пожалуйста. Я только что пообедал, поэтому ничего не хочу.

Я последовал приглашению и начал с бутерброда. Остин, по-видимому, тоже был сыт и есть не стал.

Хозяин снял с плиты чайник и налил кипяток в чайничек для заварки. Тем временем он продолжал беседовать с нами через плечо:

– Я знаю большую часть этой истории на память, потому что мы с братом сделали из нее игру.– Он помолчал, а потом быстро добавил: – И с сестрой, конечно.– Он спросил меня: – Вы знаете, что я вырос в этом доме?

– Для ребенка это, должно быть, чудесное место.

– Здесь полным-полно коридоров и темных уголков, где можно скрываться, поэтому мы часами упоенно играли в прятки. А как мы доводили взрослых! Прятались, шпионили, выскакивали как снег на голову.– Он усмехнулся.– Мы любили рядиться: шпаги, плащи, бороды. Мне это безумно нравилось. Мы разыгрывали известные сцены из истории: казнь королевы Марии Шотландской, сожжение Жанны д'Арк. И одной из самых любимых для нас, кровожадных юных дикарей, была сцена смерти настоятеля Фрита. Я улыбнулся:

– И как вы ее разыгрывали? Поставив чайник на стол, хозяин сказал:

– Мы взяли за основу рассказ поваренка и распределили между собой роли. Я любил играть офицера, командовавшего гарнизоном. Он в этой истории фигура самая что ни на есть ключевая, если не сказать героическая.

Любезность хозяина удивляла меня еще больше, чем беспорядок в комнате. Мистер Стоунекс и в нашу первую встречу показал себя совсем не таким, каким его описывал Куитрегард, теперь же это различие сделалось разительным. Должно быть, подумал я, к приезжим он куда более благосклонен, чем к местным горожанам. Однако же он так непринужденно общается с Остином, который уже долго здесь живет, – должно быть, все еще считает его чужаком, хотя прошло уже двадцать лет. Правда, мне трудно было определить, насколько близко они знакомы, так как Остин явно питал к старику почтение и даже побаивался его.

– Разве? – спросил я.– Но ведь он был в этой истории сугубо отрицательным персонажем?

– Он действовал смело и решительно, как и следует в критических обстоятельствах, – возразил хозяин. И выкрикнул: – А мы сыграем снова в эту игру и убедимся сами!

– Что вы имеете в виду? – спросил Остин.

– Мы разыграем эту сцену. Вы историк, – обратился он ко мне.– А значит, сумеете облечь плотью сухой костяк прошлого.

– От историка воображения не требуется, – отозвался я. – Собственно, оно ему только мешает.

– Думаю, у тебя его достаточно, чтобы помешать целому колледжу историков, – едко заметил Остин.

– Тогда вы просто созданы для этой игры, – вмешался хозяин.

Он остановился в середине комнаты:

– Вообразите, что сейчас десятое сентября года от Рождества Христова тысяча шестьсот сорок третьего, – начал он театрально.– Настоятель Фрит пребывает в своем кабинете – это соседняя комната. Поваренок сидит здесь и чистит горшки. В кухне находятся двое солдат парламента: настоятель фактически посажен под домашний арест. Половина одиннадцатого, настоятелю остается жить менее часа. Он этого не знает, но судьба его предрешена.

– Благие небеса! – воскликнул я.– Значит, по-вашему, его смерть не была случайностью? – Я вспомнил, что при первой нашей встрече он говорил о «казни» настоятеля.

– Я в этом убежден, – заявил хозяин, разливая чай и вручая нам чашки.– Судите сами. Мне нужно, чтобы вы представили себе обстановку. Три недели назад парламентская армия подошла к городу и начала осаду. Там царил панический ужас. Многие из более состоятельных горожан сумели бежать – в их числе жена настоятеля Фрита и девять его детей. Он отослал их, в сопровождении нескольких слуг, в безопасное место – красивый усадебный дом в нескольких милях от Турчестера.