Александр Арсаньев - Похищение

Среди отсутствующих оказалось всего несколько человек, что само по себе вполне объяснимо, поскольку нынешний бал последний из городских увеселений накануне Великого поста и мало кто способен пропустить его по собственному желанию. На это я, впрочем, и рассчитывала. Итак, в зале не было только четверых дам, которые могли бы с легкостью проделать кундштюк на лошади, сидя в седле по-мужски, это, согласитесь, требует некоторого навыка.

Во-первых, Елизавета Михайловна Селезнева. Насколько я знала от нее же самой, она страстная наездница, по крайней мере, таковой была прежде и по собственному ее же признанию, проводя лето в своем имении, не раз забавлялась в тайне ото всех, разумеется, ездой в мужском седле. Но я, конечно же, сразу же отвергла ее как возможную подозреваемую. No commets, как говорят англичане.

Второй персоной была дочь нашего губернатора, моя полная тезка, Екатерина Алексеевна. Ее, я знала точно, приглашали, однако же, в зале был только ее муж, князь Мещерский.

Я это отметила про себя, решив, что непременно поинтересуюсь, отчего отсутствует супруга. Насколько я знала, Екатерина Алексеевна тоже не прочь была прокатиться на лошадях.

Третьей, отсутствующей дамой была племянница господина Смирнова, купца первой гильдии и человека, пользующегося в городе практически непререкаемым авторитетом, а потому и принятым в обществе. Племянница, двадцатилетняя Машенька, приехала из столицы пару недель назад. Поговаривали, будто она из тех самых молодых и сочувствующих, придерживающихся самых передовых взглядов, потому ее родители и сослали в Саратов к дядьке, от греха подальше. Я, конечно, и сама не была ханжой, но, по-моему, поступили Машенькины родители верно, с их точки зрения, разумеется. В нашем городе не больно-то с кем о свободолюбивых идеях потолкуешь. Девочке замуж уже пора, а она какими-то мужскими делами головку хорошенькую забивает.

И, наконец, четвертой, отсутствующей молодой особой была Натали Лопатина. Я не была уверена, что она интересуется лошадьми, да и при ее-то болезненных нервах вряд ли такое можно даже предположить, но факт есть факт, ее среди присутствующих не было. Да и то верно, она, бедняжка, должно быть, еще в деревне. В остальном же, либо отсутствовали немолодые дамы, либо – тоже немолодые мужчины.

Таким образом, подавив тяжелый вздох, пришлось признать, что подозреваемых у меня две. Я уже было направилась в сторону князя Мещерского, придумывая на ходу предлог, под которым можно было бы завести разговор на интересующую меня тему, как от группы у окна, отделился изящный мужской силуэт и направился ко мне. Это оказался Вадим Сергеевич Успенский.

Приятно поздоровавшись и облобызав мою ручку он, с несколько скучающим видом, произнес:

– Очень рад вас видеть, хотя бы одно приятное и умное лицо.

– Mersi, monsier, – скромно ответила я, тут же сообразив, что проще всего узнать подробности от графа. – Я бросила на него короткий взгляд и спросила: – Что, неужели так скучно?

– Да, – вздохнул Вадим Сергеевич. – Бал еще не начался, а пока – скукота.

– А как, кстати, прошла церемония закладки? – с невинным видом поинтересовалась я. – Пройдемся?

– Ну, – граф предложил мне руку, и мы пошли в дальний уголок залы, к колоннам, – Екатерина Алексеевна, вы меня удивляете… – Вадим Сергеевич улыбнулся. – Как же проходят такие церемонии? Неужто не знаете? Как обычно…

– Ничего интересного? – вздохнула я.

– Ровным счетом ничего. Хотя, постойте-ка, приехал ведь ваш кузен.

– Петр? – удивилась я.

– Он самый, – кивнул головой Успенский.

– А где он? Я его не видела.

– Да ему, как репортеру, естественно, очень интересно, что же за банк тут затеял открывать господин Лопатин. Сейчас он в кабинете с князем и еще кое с кем из вкладчиков.

– Понятно, – улыбнулась я.

– А вас что же не было? – спросил граф.

– Я была у Селезневых.

– Вот как? И что Елизавета Михайловна? – в глазах графа отразилось искреннее беспокойство.

– Ничего. Даст Бог скоро оправится, – постаралась я утешить Вадима Сергеевича.

– Ну, дай Бог, – вздохнул он и опустил глаза.

– А что же это, – я решила вернуться к интересующему меня предмету, – я не вижу здесь ни княгини Мещерской, ни смирновской племянницы? Насколько я знаю, обе дамы были приглашены…

– Ваша тезка уехала в столицу с папенькой разве не знали? – Я отрицательно покачала головой. – Я барышня Мария Федоровна на площади была, только сейчас ее и правда не видно, – проговорил Успенский, оглядывая залу.