Александр Арсаньев - Похищение

Во-вторых, Сергей Александрович, кстати, он просил звать его Сержем (вскользь замечу, что имя это ему безумно шло), взял надо мной негласное опекунство. Натали в свете пока не показывалась, поэтому ее брат решил повсюду сопровождать меня, видимо, он уже привык над кем-то, как выражаются англичане, шефствовать. Таким образом, он сопровождал меня дважды к Селезневым, один раз в театр на «Свадьбу Кречинского», которая, к слову, мне очень понравилась, и на прогулки.

Чувствовала я себя совершенно оправившейся от болезни, получала массу удовольствий от визитов, театра и прогулок. Я даже снова начала упражняться в стрельбе, чему мой постоянный спутник, г-н Лопатин, был очень удивлен, однако меткость, с которой я по-прежнему попадала с двадцати шагов в пятак, его просто восхитила.

– Да вам опасно попадаться на пути, сударыня! – воскликнул Серж.

– Это почему же? – с нескрываемым интересом спросила я.

– Ну как же! Вы так метко стреляете, что, будь вы мужчиной, я бы поостерегся!

– Однако, я не мужчина, – улыбнулась я.

Лопатин взял меня под руку, и мы направились к саням, ожидавшим на некотором расстоянии.

– Это так, Екатерина Алексеевна, – проговорил он, лаская меня взглядом, – вы прекрасная и прямо-таки выдающаяся женщина. Таких я прежде не встречал.

Я смутилась и промолчала, поскольку его взгляд в этот момент был таким обжигающим, что меня бросило в жар. Признаться, я чувствовала себя неловко от того, что Серж так открыто за мной ухаживает и еще больше – от того, что я была готова принять его ухаживания. Всю дорогу к дому мы молчали.

Этот эпизод имел место как раз перед Масленой, в воскресенье, второго марта, я запомнила этот день, потому что это был последний безмятежный день, накануне тех несчастливых событий…

Городское начальство расстаралось. На Театральной площади были устроены великолепные зимние аттракционы: и деревянные горы, и разные балаганы, и угощение блинами. Понедельник, начало Сырной недели, выдался солнечным, ярким, морозным. С самого утра я пребывала в прекрасном расположении духа, собираясь заехать за Селезневыми, а затем, вместе с ними, побывать на аттракционах.

Сергей Александрович вчера, прощаясь со мной, сказал, что не сможет сопровождать нас, поскольку Натали все не становится лучше. Однако сейчас он не имеет возможности везти ее на воды, поскольку необходимо его присутствие в городе, в связи с открытием банка. Поэтому Серж, чтобы не травмировать сестру лишний раз, решил, что будет лучше, если некоторое время она проведет в деревне и по случаю приобрел небольшое имение Знаменских, куда и собирался нынче отвезти Натали. Я хотела было с ней попрощаться, но Серж не пустил меня, сославшись на ее дурное самочувствие и хандру.

Словом, к двум часам дня я уже собралась и, сев в приготовленные сани, отправилась к Селезневым. Город был разукрашен по-праздничному: афишами, гирляндами, огнями, яркими шарами, развешенными на уличных фонарях. Всюду прогуливалась нарядная публика, в общем, Масленица, один из любимейших в народе праздников, чувствовалась повсюду.

Селезневы были уже в сборе. Но, как выяснилось, Ника с нами не поедет. Глаша сказала, что нынче он плохо спал и кашлял, потому было решено оставить его дома вместе с ней. Мальчик действительно выглядел бледным и осунувшимся, к нему вызывали с утра доктора и тот прописал постельный режим и микстуру.

Однако наша небольшая процессия все же направилась на площадь. В мои сани сели мы с Елизаветой Михайловной и Катюшей, а генерал взял к себе в возок столичного родственника. Молодой человек все еще нервничал в обществе Валерия Никифоровича, чем, как я уже заметила, начинал раздражать героя войны, страсть как не любившего подобные экивоки.

Мы прибыли на площадь и смешались с пестрой праздничной толпой. Гуляния были в самом разгаре. Несколько раз подряд покатались на аттракционах, особенно понравились нам с Катей «дилижаны», на которых мы, с захватывающим дух ощущением, съезжали с крутой деревянной горки. Затем смотрели на страшного, абсолютно черного, одетого в длинный кожаный фартук, басурмана, изрыгающего изо рта языки пламени; на шпагоглотателя в белых шальварах и ярком желтом халате с бритой головой; на огромного бурого медведя с медным кольцом в носу, которого водил за собой бородатый взъерошенный цыган в заячьей куцавейке; на представление скоморохов; на потешного Петрушку. И, конечно же, ели блины: с медом, со сметаной, с икрой, с кашей, запивая все это горячим сбитнем. Словом, мы веселились, как и положено на бесшабашной Сырной неделе, и совершенно не заметили, как день начал тускнеть и близиться к вечеру.