Александр Арсаньев - Убийство на дуэли

Свершилось, Федор Степанович погиб на охоте, Волевский и Бушков мертвы, Соня остается единственной владетельницей своей половины бабушкиного состояния. Теперь можно в открытую сообщить кузине о том, что она стала богатой. Долинский делает якобы приглашение в Саратов и уезжает. По приезде при свидетелях, то есть при мне и Шурочке, уведомляет Соню о получении наследства, а затем выпроваживает нас из Воскресенского.

Вот такую историю своих предположений я рассказала своей подруге и Артемию Валерьевичу, сидя в карете под проливным дождем и дожидаясь возвращения Степана с подмогой.

– Катерина Алексеевна, все это понятно, но зачем, скажите мне, Алексею понадобилось, чтобы Соня стала единственной наследницей половины наследства? – задумчиво проговорил Бушков.

– Так вы еще не поняли? – удивилась Сашенька. – Господи, да он же хочет жениться на ней и стать полноправным владетелем состояния.

– Верно, – согласилась я.

Лицо Артемия Валерьевича побелело при этих словах, губы затряслись.

– Г-господи, он же увезет ее, – из горла князя вырвался надрывный хрип.

Мы с Сашенькой переглянулись. Как же нам раньше не пришел в голову подобный исход всей этой мерзкой интриги?

– Постойте, Евгений Александрович что-то говорил о ссоре между Соней и Алексеем накануне его побега. Может быть, он все-таки хоть что-нибудь нам скажет?

Бушков уже не слышал моих последних слов, он изо всех сил принялся трясти спящего Мохова. Тот вяло раскачивался из стороны в сторону, все еще находясь во власти сна.

– Евгений Александрович, да проснитесь же, – не оставлял своих попыток разбудить помещика Бушков.

– Что вам нужно? – одними губами проговорил, просыпаясь, Евгений Александрович.

Бушков радостно улыбнулся.

– Вспомните, может, вы хоть слово слышали, когда Сонечка и этот мерзавец разговаривали ночью на веранде? – просил князь.

Мохов медленно открыл глаза и окинул карету туманным взглядом, как будто еще не совсем понимая, где он находится.

– Какой мерзавец? – наконец, спросил он.

– Алексей, Алексей Долинский, – пояснил Артемий Валерьевич.

– Ах, да, извините, – Мохов протер глаза. – К сожалению, я мало что слышал. Хотя, погодите, кажется, Долинский уговаривал Софью Федоровну уехать, но она отказывалась. А может быть, и не уехать, я не уверен в этом. Слышал только слова о том, что нужно убираться немедленно. Кажется, Долинский просил Софью Федоровну согласиться на путешествие. Не мучьте меня больше, – помещик со страданием на лице посмотрел на Бушкова. – Больше я ничего не могу вспомнить.

У меня остались очень смутные воспоминания о той ночи, только помню хлыст и невыносимую боль.

Бушков откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Он увез ее, – обреченно проговорил князь.

– Может быть, еще нет, – попробовала я его успокоить.

– В любом случае мы не успеем. Стоим здесь посреди дороги. Где же Степана носит? – Бушков выглянул в окошко, а затем снова откинулся на спинку.

Несколько минут он сидел молча, на лице его при этом появилось очень сосредоточенное выражение. Мне показалось, что князь тщетно пытается придумать какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Он то и дело с улыбкой озарения на лице поднимал палец вверх, но потом вдруг мрачнел и снова уходил в себя.

– Катерина Алексеевна, а может быть, мы сами поскачем в Вокресенское, тут верст двадцать до него, не больше? Часа два – и мы будем на месте.

Что уж тут говорить. Видно, ничего умнее молодому человеку в голову так и не пришло.

– Да в своем ли вы уме, Артемий Валерьевич? – изумилась я.

– В вашем состоянии нельзя скакать верхом.

– Перестаньте твердить о моем состоянии, – разозлился Бушков. – Сами подумайте, если мы будем медлить, то Долинский увезет Соню, и я потеряю единственного дорогого мне человека на всем свете, а гнусный убийца останется безнаказанным. Вы этого хотите?

– Он прав, Катенька, – неожиданно вмешалась в разговор до сих пор молчавшая Шурочка. – У нас осталась еще одна лошадь, и вы можете скакать на ней.

– А как же ты и Евгений Александрович? – я посмотрела на Мохова.

– Не волнуйтесь, Катерина Алексеевна, мы дождемся вашего кучера с подмогой и отправимся за вами, – успокоил меня помещик. – Езжайте.

Мохов говорил настолько уверенным и спокойным тоном, что я неожиданно для самой себя поверила ему и согласилась с его предложением.

– Тогда не будем медлить ни минуты. В путь, – скомандовал обрадованный Артемий Валерьевич.