Евгений Сухов - Княжий удел

— Эй, парень! — раздалось сверху. — Вылезай, тысяцкий тебя видеть желает.

Затем о земляной пол стукнулась лестница.

После холода земляной ямы солнце показалось особенно теплым. Гонец стряхнул с полы кафтана налипшую глину и дерзко посмотрел на тысяцкого.

— Ответишь еще за своеволие! Будет тебе от московского князя.

Тысяцкий только хмыкнул. Последние десять лет он служил Василию Косому. И сейчас понимал, что выбор был сделан верно. Честолюбив молодой князь, быть ему на московском столе первым.

— Не бранись, молодец. Вот лучше выпей чашу с вином. Это тебе Василий Косой прислал, отпускает тебя. На том и разойдемся.

И тут гонец почувствовал, что сейчас ему очень хочется пить. А раз сам князь потчует, то можно и забыть прежнюю обиду, а сердце от хмельного только веселеет.

Принял он с благодарностью чарку и осушил до дна.

— Спасибо, брат, уважил… — только и успел произнести, а потом сделал шаг, неуверенно — другой и, хватаясь за горло руками, захрипел и повалился на землю.

— Кажись, околел. Не по-христиански это, без попа хоронить. Да что уж сделаешь, князь повелел! — И, оборачиваясь к страже, сказал: — Припрятать бы гонца надо, а потом зарыть тайно.

Настороженно стольный град встретил нового князя. Колокола онемели, будто языка лишились, улицы пусты, окна ставнями закрыты. И рать Василия Косого, уверовав в быструю победу, въезжала в Москву, непривычно тихую.

Для всех было памятно недавнее прибытие в стольный город галицкого князя Юрия Дмитриевича. На белом рысаке проехал, попона у коня золотом расшитая, будто править ехал на долгие годы, будто ждали его, окаянного, здесь. Покарал злыдня Господь: и месяца не прошло, как болезнь Юрия свалила. Видать, то же самое и Ваську Косого ожидает за то, что без позволения Божьего на стол московский зарится.

Старухи в черном, прячась за заборами и воротами, крестились и шептали в спину князю:

— Сатана поехал! Сатана поехал! Не будет теперь никому жизни! Всех со света сживет!

Боярин Брюхатый замахнулся на кликуш плетью, но ударить не посмел. Такое поверье на Руси: нельзя старого да убогого трогать. Грех большой!

Как ни старался скрыть весть о смерти отца Василий Косой, скоро она докатилась и до Дмитрия Шемяки — и застала его на подходе к Нижнему Новгороду. И тотчас отпала надобность гнаться за великим московским князем: не ровен час, и сам в опальных окажешься.

Василий Косой, заняв Москву, отправил братьям гонцов, чтобы спешили ехать к нему в вотчину целовать крест на верность.

Два родных брата у Василия Косого, оба Дмитрия: Шемяка и Красный. Братья знали, не давал Василий спуску в отроческих играх, не будет жалеть и сейчас. Крут бывал Василий и с дворовыми людьми. Дмитрий Шемяка помнил, как старший брат в сенях нещадно лупил дворовую девку за какую-то небольшую провинность. Забил бы ее до смерти, не вмешайся тогда Юрий Дмитриевич, а над князем и никто не властен, кроме Всевышнего.

Невинные детские обманы переросли со временем в коварство. Бог, он шельму метит — и правый глаз Васьки косил, напоминая всякому о воровской натуре княжича. Все знали и помнили братья, но пришлось-таки выполнять волю старшего.

Дружина остановилась в Больших Сокольнях. Селом его назвать трудно — скорее всего, пригород Нижнего Новгорода. Оба Дмитрия поселились в крепком доме, строенном в три клети. Такие хоромины и у бояр не часто встретишь, а тут староста общинный! Жило село богато и стояло вдали от больших дорог, вот и подзабыли они набеги татар. Богатели.

Князьям прислуживали три дочери старосты. Две чернявые с карими глазами, видно, в отца, а младшенькая — беленькая, и волос словно лен чесаный. Та, что помладше, нет-нет да и стрельнет в Шемяку озорным глазом.

Захмелела у Дмитрия Шемяки головушка от выпитой медовухи, забилось радостно сердце от ясного взора, а когда девка проходила мимо, обнял ее князь за тонкий стан и горячо зашептал:

— Как стемнеет, приходи ко мне в горницу. Ждать там тебя буду. Не бойся, не обижу, люба ты мне!

Вывернулась девка из молодецких объятий и от самого порога сказала:

— Мала я еще, князь. Шестнадцать только и минуло.

Разве могли Юрьевичи, захмелев, обойтись без пения и музыки. Дмитрий наказал старосте:

— Вели, чтобы гусляр пришел, петь хотим!

— Хорошо, гости дорогие, будет вам музыка. Эй, Меланья, сбегай за Никиткой Хромым! Да пускай гусли с собой возьмет, князьям играть будет.

Вошел гусляр. Роста малого, сам неказист и ногу чуток подволакивает. Но тронули тонкие пальцы струны, и полилась радостная музыка. Запел гусляр чистым, словно родниковая вода, голосом. Пел про раздор братьев и про княгиню-красу; пел про степняка-злодея и про русскую полонянку.