Филипп Ванденберг - Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

В первой камере с кувшинами для хранения воды Омару потребовалось немало усилий, чтобы уговорить Нагиба пойти с ним дальше. Пение становилось все громче, и Нагиб снял ружье с предохранителя.

— Знаешь, чего я не понимаю? — прошептал он. — Почему тут не выставлена стража?

— Единственный человек, не теряющий здесь разума, а значит, способный выполнить подобное задание, — Менас. А он прежде всего занят тем, чтобы следить за монахами, чтобы они не перебили друг друга. Они набросятся друг на друга, как дикие звери, если он хоть на мгновение отвлечется. А кроме того, сюда забредают лишь ненормальные вроде нас.

Омар остановил Нагиба движением руки. В конце коридора сиял яркий свет. Пение стало громче. Омар и Нагиб крались, осторожно переставляя ноги. Дойдя до конца, Омар, прислонившись к стене, выглянул из-за угла. Затем предложил другу взглянуть на поющих.

Бросив короткий взгляд на монахов, Нагиб отвернулся. Вид этого убожества вызывал в нем отвращение. Искаженные лица, странное поведение престарелых мужчин, годами не видящих солнца, ужасали. В чем же крылась причина всего этого? Нагиб не понимал. Омар повлек его дальше. Они вернулись, поднялись по крутой лестнице на следующий этаж и, наконец, достигли — Нагиб давно потерял ориентацию — комнаты профессора.

Омар осторожно отодвинул занавес, закрывавший вход. Хартфилд сидел на полу все в том же положении со скрещенными ногами, как и во время первой их встречи. Несмотря на то что взгляд его был устремлен прямо на занавес, гостей он явно не заметил.

— Пойдем! — Омар сделал Нагибу знак, и они вошли в ярко освещенную комнату. Они молча опустились на колени перед лишенным разума профессором, и Омар тихо заговорил:

— Ка Эдварда Хартфилда, ты слышишь мой голос?

Бледный мужчина задвигался механически, будто марионетка, голос его прозвучал ненатурально:

— Я Ка Эдварда Хартфилда, кто меня зовет?

— Ка Эдварда Хартфилда, мы пришли, чтобы забрать тебя отсюда. Мы отведем тебя в безопасное место, где тебе не придется бояться власти монахов.

— Я не хочу никуда уходить, — ответил Хартфилд бесцветным голосом. — Здесь мой дом, это моя жизнь. Убирайтесь отсюда, иначе они поймают и вас.

— Ка Эдварда Хартфилда, — вновь начал Омар, но теперь слова его были более настойчивы, — мы пришли, чтобы отвести тебя к твоей жене Мэри…

— Я Ка Эдварда Хартфилда, — монотонно повторил профессор, — я не знаю, о чем вы говорите, я Ка Эдварда Хартфилда.

Омар и Нагиб переглянулись. Что им было делать? Единственное, что могло им помочь, — это ожидание. Нужно было ждать, пока безумие не покинет профессора. Но до тех пор монахи закончат петь, а как будет реагировать Хартфилд, если попытаться вывести его силой, сказать было невозможно.

— Где Мэри? — внезапно спросил Хартфилд. — Где Мэри?

Нагиб сразу ответил:

— Ваша жена в Александрии. Мы пришли, чтобы отвести вас к ней. Не препятствуйте и идите с нами!

— Где Мэри? — повторял профессор, и теперь его голос звучал настойчиво и угрожающе.

— Если вы пойдете с нами, мы отведем вас к ней, — повторил Нагиб.

Затем воцарилась тишина. Профессор молчал, и взгляд его был настолько непроницаем, что невозможно было сказать, что происходит у него в душе. И тут случилось нечто неожиданное: Хартфилд поднялся, взглянул на дверь и неуверенно, словно сомнамбула, пошел к коридору, вниз по узкой лестнице, мимо коридора, ведшего к поющим монахам, к входной камере. Омар и Нагиб следовали за ним. Они были так поражены неожиданным поворотом событий, что не проронили ни слова за все время пути.

Таким они не представляли себе освобождение профессора. Они думали, что если не силой, то, поддерживая, повлекут Хартфилда по коридорам. Теперь же он уверенно выступал перед ними.

Перед узкой лестницей, ведшей наружу, Хартфилд остановился. Он смотрел на ступени, и казалось, предоставлял одному из них идти первым, потому что, хотя и не впервые видел дверь, не был знаком с ее механизмом. Омар поднялся по лестнице, поднял плиту, и один за другим они выбрались на свободу.

Фон Ностиц держал маузер на изготовку и, увидев троих мужчин, поднимавшихся на поверхность, издал возглас удивления. На всю операцию потребовалось не более получаса, все случилось намного быстрее, чем они предполагали. В духоте ночи, мгновенно окутавшей его, профессор зашатался. Бог знает, когда в последний раз он вдыхал свежий воздух. Омар и Нагиб поддержали его. Теперь нельзя было терять ни минуты. Хотя Омар был уверен, что, не найдя Хартфилда в его комнате, монахи сначала обыщут монастырь, что займет немало времени, нельзя было забывать, что затем они наверняка отправятся в погоню.