Филипп Ванденберг - Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Единственная лампа отбрасывала загадочные тени на стены помещения размером примерно четыре на восемь метров, заставленного фигурами, ларцами и прочей утварью. Слева лежали части двух позолоченных тележек, справа стояли две фигуры стражей в человеческий рост со стеклянными глазами, вооруженные копьями, выполненные настолько реалистично, что незваные гости даже испугались. Напротив — ящики, ящички, ларцы, шкатулки, узлы тканей и кувшины, отделанные с невероятным мастерством.

Пахло сухой пылью, и при каждом шаге поднималось такое ее количество, что вскоре стало трудно дышать. Сколько тысячелетий эта пыль и этот воздух не знали движения? Сколько тысячелетий не видели эти стены света? Сколько тысячелетий прошло с тех пор, как в последний раз человек ступал на эту священную землю?

Никто не отваживался вымолвить ни слова. Ни Картер, ни лорд Карнарвон, ни Календер, ни Эвелин, чье обычно столь решительное щебетание всегда поддерживало Картера. Они чувствовали себя проникшими в недозволенное. Глядя на сокровища, которыми верующий народ снабдил смертного фараона, провожая его в последний путь, Картер пытался привести свои мысли в порядок. Конечно, это была только первая камера на пути к гробнице. Где же находилась камера с саркофагом царя?

Карнарвон и Эвелин почтительно покинули гробницу. Хладнокровный лорд был взволнован, дочь жалась к отцу. Она дрожала, с одной стороны, из-за ночной ноябрьской прохлады, с другой — от возбуждения. После того как Календер и Картер также покинули гробницу, все четверо обнялись. Картер целовал Эвелин со страстью, не свойственной скромному археологу, и даже лорд Карнарвон не возражал.

Ранним утром, когда над Долиной зазвучали крики коршунов, стена вновь была замурована и завалена камнями и мусором. И четыре человека поклялись друг другу никогда в жизни никому ни слова не говорить о происшедшем за последние несколько часов.

Омар пренебрег предостережениями микассы. Несмотря на то что скальный монастырь Сиди Салим находился в удалении от населенных людьми пространств, о монахах ходили всякие слухи, и путь туда был связан со множеством опасностей Но Омар должен был выяснить, что же произошло с Хартфилдом.

По пути, сначала по железной дороге до Даманура, ему на память пришло письмо, обнаруженное на теле миссис Хартфилд и подписанное «К», что свидетельствовало о том, что она была знакома с «К». Быть может, за инициалом скрывался Вильям Карлайль? Но это значило, особенно принимая во внимание записку, оставленную им в отеле, что Карлайль имел виды не только на племянницу профессора, но и на Имхотепа. Быть может, его связь с Амалией Дунс была лишь предлогом, чтобы подобраться к Хартфилду? Омару трудно было представить себе, что может заинтересовать мужчину в носящей мужские брюки и курящей как паровоз суфражистке. Если говорить правду, он вообще не мог себе представить, как мужчина может полюбить женщину, не выглядящую, как Халима. Но об этом он старался не вспоминать. И еще об одном думал он, сидя в поезде, пересекавшем бесконечную дельту Нила в северном направлении: разве Амалия Дунс не говорила ему во время их встречи, что профессор является ей в черной рясе? Во имя Аллаха Всемилостивого, пути Господни неисповедимы.

В Дамануре Омар вышел, купил незаметную одежду рабочего и еду на три дня. На единственном автомобиле города он отправился в Дисук, маленький городок, расположенный в двадцати пяти километрах на левом рукаве дельты Нила, не тронутый временем. Ночь он провел в отеле «Эль-Шафти», откуда Омар послал телеграмму барону фон Ностиц-Вальнитцу, в которой сообщал, что находится примерно в ста километрах восточнее Александрии и направляется в Сиди Салим, где надеется найти профессора Хартфилда.

Отель скорее походил на караван-сарай, постояльцы, в большинстве своем торговцы из Каира и Александрии, предавались развлечениям с греческими девушками, которые, бог знает по какой причине, во множестве предлагали свои услуги. Омару не составило труда влиться в компанию, он беседовал с окружающими, смеялся над непристойностями, пил дешевую местную водку, которая развязывала язык, как дождь растворяет необожженный кирпич из грязи Нила.

Таким образом Омар завязал беседу с владельцами «Эль-Шафти», двумя лысыми жизнерадостными мужчинами. Как только они узнали о цели путешествия Омара, их лица потемнели. Намерение незнакомца, казалось, обеспокоило их, на их лицах отразился страх, когда Омар упомянул монастырь Сиди Салим. К своему удивлению, он узнал, что коптские монахи Сиди Салима ненавидят всех людей, как огонь воду. Регулярно черные монахи пытаются истребить жителей одноименной деревушки Сиди Салим. Они использовали как современное оружие, так и древние заклятия и яды, чьи рецепты хранятся в катакомбах, глубоко под землей. Больше никто ничего не знал, потому что никто никогда не был в монастыре, а те, кто отваживался на это, платили за смелость жизнью.