Филипп Ванденберг - Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Уже один тот факт, что немецкая секретная служба наблюдала за деятельностью служб стран-соперниц, при этом действуя столь умело, что те очень сомневались, что Германия в курсе тайны Имхотепа, доказывало превосходное качество ее работы. Так что Фрейенфельс, рассматривавший все занятия барона как баловство, был абсолютно прав, заподозрив в фон Ностице, работавшем теперь со своей вполне компетентной командой и пользовавшемся предоставленной ему по старой дружбе информацией, соперника императорской секретной службы; он даже начал бояться, что все сливки достанутся именно барону.

В баре отеля «Адлон» состоялась беседа бывших друзей, во время которой звучали достаточно резкие обвинения. Фон Ностиц заявил о разрыве сорокалетней дружбы, Фрейенфельс называл бывшего друга бессовестным эгоистом: ситуация стала слишком серьезной, чтобы доверить дело столь несерьезному человеку, и если барон этого не понимает, очень жаль.

Барон фон Ностиц-Вальнитц не понимал. Он вызвал Омара и Нагиба и объяснил им ситуацию, спросив, видят ли они возможность работать дальше. Он, в свою очередь, готов предоставить им любую посильную помощь.

До того времени ни французы, ни англичане, располагая значительными средствами, не сумели достичь значимых успехов. В этом, по словам Омара, был ответ на вопрос. Бесполезно бродить с лопатой по пустыне в поисках гробницы Имхотепа, если даже примерно неизвестно место, где она находится.

Фон Ностиц вскинул голову:

— Вы не верите, что она в Саккаре?

— Что значит верить? Необходимо знать! — бросил в ответ Нагиб. — Ни в одном из текстов, обнаруженных в пирамидах, нет указания на то, что создатель пирамид покоится вместе со своим господином либо возле него, то есть в тени пирамид. Конечно, нельзя полностью отвергать возможность того, что Имхотеп захоронен именно в Саккаре, это все же был город мертвых при Мемфисе, а Мемфис был столицей государства. Но с уверенностью этого утверждать также нельзя.

— Кажется, вы идете совсем по другому следу!

— Скорее, по следу следа! — ответил Омар. — Я считаю, мы должны искать там, где потерпел неудачу тот, кто стоял ближе всех к разгадке тайны.

— О ком вы говорите, Омар?

— Я говорю о профессоре Хартфилде. Хартфилд располагал наиболее полными сведениями и наиболее ценным элементом текста плиты, являющейся ключом к тайне.

— Но Хартфилд мертв. Его убрали с дороги чьи-то агенты. Это же ясно как день!

— Ничего неясно, — возразил Омар, — это не будет доказано, пока не найдут тело Хартфилда!

Барон взмахнул руками:

— Но вы же не думаете, что миссис Хартфилд была убита, а профессор похищен и теперь вынужден продолжать поиски для кого-то?

— Не вижу в этом ничего невероятного, — задумчиво проговорил Омар.

— И на чем основано ваше предположение?

— Может быть, это просто идея-фикс, — пожал плечами Омар. — Но у меня какое-то странное предчувствие. Однако даже если Хартфилд мертв, необходимо выяснить, что с ним произошло.

Нагиб кивнул, барон медленно покачал головой.

— Когда исчез профессор? — спросил он наконец.

— Судя по данным ваших документов, примерно четыре года назад. Я сужу по сообщению в лондонской «Таймс» от 4 сентября 1918 года. Жена Хартфилда Мэри была найдена мертвой позже в пяти километрах на запад от Саккары. Следы профессора не обнаружены.

— В пяти километрах на запад от Саккары, говорите? Что же понадобилось миссис Хартфилд в Ливийской пустыне?

— Если бы мы это знали, — усмехнулся Омар, — то продвинулись бы достаточно далеко. Но мы не знаем этого. Просматривая собранные вами документы, я заметил интересную деталь. Немецкая секретная служба узнала, что при миссис Хартфилд было найдено письмо…

— Ах, перестаньте вы! Мертвецы не носят с собой писем. Оно наверняка было подброшено, чтобы отвести подозрение от чего-то другого. Было бы интересно узнать о причине ее смерти. Как погибла миссис Хартфилд?

— Этого бумаги не говорят. Лишь то, что следов насилия на теле обнаружено не было.

Барон задумался. Затем спросил:

— Что же было в письме?

— Речь шла о встрече в каирском отеле «Савой». Во время нее должна была состояться передача отпечатка плиты за вознаграждение, от которого дух захватывает.

— Сколько?

— Десять тысяч английских фунтов.

— Десять тысяч фунтов? Это же куча денег!

— Это целое состояние. Впрочем, Хартфилды бедными людьми не были. В средствах они не были ограничены. Их дома в Бэйсвотере и Пэддингтоне приносили больше денег, нежели можно потратить. Однако, судя по всему, миссис Хартфилд предложение не приняла.