Валерий Введенский: Убийца из прошлого

Шелагуров сделал предложение, Мэри его приняла. Планы будущего супруга жить деревенской жизнью ее не испугали. Была уверена, что станет вертеть им с той же скоростью, что матушка покойным отцом, и за лето убедит перебраться в столицу. А лето… Почему бы не провести его в имении? Та же дача, только чуть дальше.

Однако деревенская жизнь Мэри разочаровала сразу. Из развлечений лишь супружеская постель. Муж целыми днями пропадал на полях, а местное общество состояло из старичков со старушками. Мэри заскучала и, не дожидаясь осени, стала капризно требовать переезда в Петербург. Однако Александр Алексеевич оказался совсем из иного теста, нежели папенька. Несмотря на чувства, прихотям жены потакать отказался. Твердо заявил, что жизнь в столице им не по карману. А против скуки велел засучить рукава и приступать к обязанностям: командовать садовниками и птичниками, распоряжаться кухней и заготовками.

Мэри люто возненавидела и мужа, и его Титовку. Неужели оставшуюся жизнь ей предстоит провести здесь? Будь у нее деньги хотя бы на железнодорожный билет, она сбежала бы. Лучше пойти в содержанки, чем прозябать тут. Но муж не давал ей ни копейки. Зачем? Где их здесь тратить?

Так прошли два бесконечных года, которые, останься в столице, могли бы стать лучшими, самыми яркими в жизни Мэри. Надежда выбраться из Титовки забрезжила лишь этой весной, когда из пансиона вернулась Ксения, сестра мужа.

В здешних болотах путного жениха ей не сыщешь: дворянская молодежь после реформы из поместий разбежалась. И хочет того Шелагуров или нет, грядущую зиму им предстоит провести в Петербурге (а хоть бы и в Москве) на «ярмарке невест».

К удивлению Мэри, Ксения ее идею высмеяла:

— Где-где будем искать мужа? На балу? Вот еще. Это словно коня покупать на базаре. Кто знает, какой окажется у него характер? Вдруг книг не читает?

— Кто? Конь?

— Жених. О чем мне с таким разговаривать?

— Тогда выходи за Разруляева, — пошутила Мэри. — Все жалованье на книги изводит. Лучше бы eau de Cologne купил.

Она терпеть не могла управляющего. Потный, неопрятный, с отвратительно блестевшей, будто жиром намазанной, лысиной, располневший.

— Отличная идея! — подхватила шутку Ксения. — Все лучше, чем за кота в мешке.

— Ты что? Он же нищий.

— Как и ты. Но ведь брату сие не помешало? — Выкрикнув эти ужасно обидные слова, Ксения повернула Незабудку к дому и даже не оглянулась.

Тем же вечером Мэри в который раз попыталась убедить мужа зимовать в Петербурге.

— Не то Ксения за Разруляева выскочит, — пригрозила она.

Но, к ее удивлению, перспектива породниться с собственным управляющим Александра Алексеевича очень обрадовала:

— Даже мечтать о таком не смел.

Мэри чуть дара речи не лишилась. Неужели в этом доме все сошли с ума?

— Как прикажете вас понимать? У Разруляева ветер в карманах.

— Зато масса других достоинств.

— Каких? Дед его был крепостным.

— Зато отец выслужил потомственное дворянство. И не за столом, в присутствии, а на поле брани. И после верой-правдой служил нашей семье. Сергей Осипович родился и вырос в Титовке, обожает эти места. Кто-кто, а он никогда не продаст свою половину.

— Какую половину?

— То бишь половину Ксении. До ее замужества ею управляю я. Но после станет распоряжаться супруг. Если им окажется чужак, кто знает, не продаст ли?

— Вам-то что за беда? От лишних хлопот избавитесь.

— А заодно и от доходов. Если посевные площади сократятся вдвое, семипольный оборот станет невозможен. А это единственный способ получить с этих земель хоть что-нибудь. Тогда и нашу половину придется продать.

Лучше бы Александр Алексеевич подобных слов не говорил. Они окрылили Мэри. Если Шелагуров продаст свое чертово имение, они точно отсюда уедут. Пусть даже не в Петербург, пускай в Новгород. Какая разница! Дело оставалось за малым — в кратчайшие сроки найти для Ксении жениха, который сразу после свадьбы продаст доставшуюся ему половину имения.

— Сергей Осипович с Ксенией объяснились? — уточнил у супруги Александр Алексеевич.

— Надеюсь, нет.

— Надо их подтолкнуть друг к другу.

— Да вы с ума сошли.

Мэри быстро определилась с кандидатом в женихи, припомнив, что в одном из последних писем матушка сетовала на бедственное положение племянника. После окончания гимназии Гуравицкий отказался от военной карьеры и поступил в университет, откуда его выперли из-за участия в беспорядках. Андрей попытался продолжить учебу в Москве, но из-за политической неблагонадежности ему и там отказали. В отчаянии укатил за границу, нанявшись переводчиком к какому-то купчине. И словно в воду канул. В конце шестьдесят третьего года Ольга Семеновна Гуравицкая получила неподписанное письмо, в котором сообщалось, что ее сын трагически погиб. Но когда, где и при каких обстоятельствах — об этом сказано не было. Ольга Семеновна отказывалась верить анониму и в церкви сыну ставила свечки за здравие, а не за упокой. Материнский инстинкт ее не обманул — через год Андрей вернулся живым и невредимым. А что без гроша в кармане, так это поправимо. Связи-то остались, в присутствие можно пристроить. Однако поступать на службу Андрей отказался, заявив, что планирует кормиться литературным трудом. Так и поступил, однако его гонорары не покрывали даже расходов на чернила.