Александр Арсаньев: Буря в Па-де-Кале

Я механически принял из его рук письмо, запечатанное сургучом. Оно показалось мне очень гладким на ощупь. Цена доверия, оказанного мне, и впрямь была слишком велика. Я держал в своих слегка похолодевших руках судьбы целых народов.

– Самое главное, – сказал Балашов, – чтобы это письмо не попало в руки австрийского канцлера, который смог бы обвинить Россию и Александра в пособничестве мятежникам, пусть и восставшим против мусульманского ига! Я уверен, что за этим письмом будут охотиться. У меня есть сведения, что канцлер Меттерних уже в курсе наших приготовлений. А в России приверженцев у него достаточно… Уж поверьте мне на слово, ваша поездка будет не из самых приятных!

У меня не было оснований не доверять Балашову. К тому же я слышал, что в Санкт-Петербурге существует даже «Австрийская партия» да и сам министр иностранных дел Нессельроде чрезмерно привержен австрийцам. Я не сомневался, что кто-нибудь обязательно попытается воткнуть мне палки в колеса. Вряд ли мне удастся отправиться в Кале никем незамеченным. Иллюзий на этот счет я особенно не питал.

– Итак, вы согласны? – осведомился Его Императорское Величество.

Я кивнул:

– Разумеется, да!

И разве я мог ослушаться Его Высочайшего повеления?!

– Ну, вот и прекрасно, – царь улыбнулся мне своей лучезарной улыбкой. – Будем надеяться, что с божьей помощью все пройдет гладко!

Невольно я подумал о том, что мне стоит записать в своем дневнике выдержку из речи князя М. П. Баратаева, которую я как то сам слышал из его уст на одном из собраний:

«Ныне, когда феникс масонничества под благотворным скипетродержанием благословеннейшего из монархов получил новое бытие свое, мы видим ежедневно наш Восток озаряющимся новым блеском славы и добродетелей первейших мужей в государстве…»

Мог ли я знать тогда, что легально существовать масонству в нашем государстве оставалось не более года?!

– О чем вы задумались, Яков Андреевич? – осведомился Кутузов.

– О том, как успешнее выполнить мою новую миссию, – ответил я.

– Похвально, – одобрил Иван Сергеевич.

– Подите сюда! Скорее! – услышал я у себя за спиной женский шепот, как раз когда проходил через Овальную Переднюю, ведущую на чугунную лестницу, которая соединяла личные апартаменты Императора Александра I с интерьерами Парадной анфилады дворца.

Я вздрогнул, заметив в одной из зеркальных дверей отражение женщины в черном креповом платье.

– Скорее! – настойчиво повторила она.

Я обернулся. В комнате, в которой я сейчас находился, окна отсутствовали, а стены почти полностью занимали четыре двери, две из которых были зеркальными. Одна из этих зеркальных дверей, как раз, и выходила на винтовую чугунную лестницу, по которой меня должен был проводить офицер из личной охраны Александра Благословенного. Освещалось это помещение четырьмя бра из золоченой бронзы. Но в Овальной комнате все же царил полумрак.

– Кто вы? – Я сделал шаг в сторону женщины, а офицер словно растворился за одной из зеркальных дверей.

– Вы не узнаете меня? – шепотом спросила она. Я только сейчас начал понимать, что эта странная женщина могла слышать весь наш разговор в Китайской гостиной.

– Кто вы? – повторил я. Мне уже повсюду мерещились австрийские шпионы и приверженцы министра иностранных дел Нессельроде.

Таинственная незнакомка убрала с лица газовую вуаль. Темные глаза пристально всматривались в мое лицо.

– Мария Антоновна?! – ошеломленно воскликнул я.

– Тсс, – царская фаворитка прижала палец к губам, сверкнув брильянтами на массивном перстне червонного золота.

– Ничего не понимаю, – тихо проговорил я. – Вы подслушивали? Вы, хотя бы, понимаете, какую угрозу на себя навлекаете?! Это же… – Я не находил слов. – Это же, по меньшей мере, государственная тайна!

– Из того, что я слышала, – задумчиво проговорила Нарышкина, – я поняла только то, что вы отправляетесь завтра во Францию, вы принадлежите к масонам и исполняете функции сыщика…

– Это не вполне так, – сухо заметил я.

– Ну, не скромничайте, – протянула фрейлина. – Да и кто ныне не масон?!

– Тогда почему же вы решили обратиться ко мне? – Я догадывался, что у Марии Антоновны имеется ко мне какой-то свой интерес, как-то связанный с моими занятиями.

– Потому что вы отправляетесь во Францию, – императорская фаворитка прищурилась, от чего паутинка в углах ее глаз стала заметнее. Она была уже не так молода, как казалось на первый взгляд. Однако Император Александр, по слухам, баловал ее своим постоянством. – В Кале. Если я не ошибаюсь…