Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

– Он обязан был хранить масонскую тайну, – развел руками Джордж Бингли. – Итак, вы согласны на испытание?

– Разумеется, да, – кивнул я.

Мне приходилось думать о том, что нельзя терять времени даром. Я должен был остановить Ольгу прежде, чем она передаст императорское письмо враждебно настроенным австрийцам. Однако я старался сейчас думать об этом как можно меньше, чтобы ничего не перепутать и с честью выдержать испытание. Я намеревался, по крайней мере, переговорить с фельдмаршалом Веллингтоном…

– Испытание состоится послезавтра, – ответил мне Бингли. – Здесь же, в восемь утра. Так что вы еще имеете возможность побродить по городу и полюбоваться Кале!

– Почему не сегодня?! – воскликнул я. – Время так дорого! Я должен переговорить с Веллингтоном незамедлительно. Неужели ему самому не интересно, что думает русский царь о…

– Довольно, – прервал меня Бингли. – Вы и так слишком много сказали. Но, вам ли не знать, если вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, что приготовления к опознавательной ложе требуют времени?!

Разумеется, я это знал, и мне не оставалось ничего другого, как только промолчать и смириться. Впрочем, я мог использовать освободившееся время на то, чтобы найти незаконную царскую дочь, посягнувшую на государственную тайну!

«Ольга, милая моя Ольга, что ты наделала?!» – думал я, выходя из особняка. Я молил Господа бога только о том, чтобы мне не пришлось прибегать к самому последнему средству… А как мне придется объясняться перед Нарышкиной, я и вообразить себе даже не мог!

– Ну, – Кинрю выжидательно уставился на меня.

– В последнее время ты позволяешь себе слишком много вопросов, – ответил я не очень-то вежливо.

– Я только пытаюсь уберечь вас, Яков Андреевич, – ответил японец и замолчал.

Теперь я не сомневался, что мой Золотой дракон не станет разговаривать со мной вплоть до завтрашнего утра.

– Не обижайся, – попросил я его. – Просто обстоятельства складываются не слишком гладко! Собрание опознавательной Ложи назначено только на послезавтра. Я не могу ждать так долго! Я прекрасно понимаю, что сам виноват в несчастьях, обрушившихся на меня, но должен же я что-то предпринять по этому случаю!

– Займитесь Александровой, – коротко посоветовал мне Кинрю. – Не мне вас учить, Яков Андреевич.

– Так-то оно так, но я понятия не имею, где мне ее искать! – заметил я.

– Однако вряд ли графиня Ольга успела покинуть город, – задумчиво отозвался японец.

– Пожалуй, ты прав, – согласился я.

И тем не менее, я ума не мог приложить, где мне ее искать. К стыду своему я должен был признать, что до сих пор не мог забыть ее нежных поцелуев, ее теплых рук, оттаявших после крепкого «пиратского» рома, ее золотых волос, о которых я когда-то так долго мечтал. И вот мечта моя осуществилась, увлекая меня в темную, бездонную бездну…

Весь этот день я потратил на то, чтобы напасть на след неуловимой любовницы, укравшей не предназначенное ей, роковое письмо. Я расспросил, пожалуй, всех трактирщиков в городе, держателей постоялых дворов, хозяев гостиниц, но так ничего и не сумел выяснить о знатной чужестранке по имени Ольга.

– Неужели она все-таки покинула город? – мрачно посетовал я, когда мы заказали в одном из трактиров копченую утку.

– Не знаю, – пожал японец плечами. Я заметил, что он тоже был порядком разочарован результатами поисков.

К собственному удивлению, ночью мне удалось забыться в тревожном сне. Сначала мне снилась огромная Луна, заслонившая собой черное небо. Когда в моем сне едва забрезжил рассвет, и светило исчезло с едва посветлевшего горизонта, как небо пронзили всполохи молнии.

Я открыл глаза и понял, что царит глубокая ночь. Но уснуть после этого сна мне еще долго не удавалось. Я лежал в темноте и прислушивался к ровному дыханию Золотого дракона. Мне вспомнилось, что у моей Луны были черты графини, которые, как я догадывался теперь, мне никогда не суждено было стереть из моей памяти.

Наконец, мне снова удалось-таки погрузиться в объятия бога Морфея, и я снова увидел неприятный мне сон.

Индианка Мира с распущенными волосами до пояса, во вдовьем креповом платье протягивала мне руки, плакала и звала меня.

– Отдай мне свои перчатки, – попросила она.

И я проснулся от ужаса. Но, к своему удовольствию, я понял, что наступило утро. Я даже не знал, чем именно напугал меня этот сон! Но я бы отдал полжизни только за то, чтобы больше никогда его не увидеть!