Борис Стронин: Тайна Бабблинг Вэлл Род [Детективный роман]

Прайс был еще молод и впервые в его карьере детектива он сталкивался с таким делом, где были замешаны европейцы и дамы общества. До сих пор он охотился за курильщиками опиума, за торговцами оружием или живым товаром. Там все было просто и ясно. Там не нужно было много деликатности и такта. Там требовалась смелость, решимость и быстрота действия. В этом же деле он просто не зная, как приступить к сложному и ответственному разговору с супругой одного из наиболее уважаемых представителей американской колонии, где каждый необдуманный шаг, каждое неосторожное слово могли повлечь за собой самые серьезные и чреватые осложнения.

Наконец, после почти двадцати минут ожидания, Прайс услышал легкий и быстрый стук каблучков по лестнице в вестибюле и в следующую минуту в гостиную вошла высокая, стройная молодая женщина с большими голубыми глазами и золотыми локонами, падающими на плечи.

— Золотая дама, — снова невольно мелькнуло в голове Прайса, склонившегося в почтительном поклоне.

— Добрый вечер, миссис Робинзон, — вежливо произнес он.

— Добрый вечер, господин Прайс, — последовал спокойный, размеренный ответ.

Молодая женщина легкой походкой прошла к открытой стеклянной двери, выходившей на веранду, и грациозно опустилась в глубокое кресло.

Прайс покорно последовал приглашению и поднял на хозяйку дома пытливый взгляд серых глаз. Под этим пристальным взглядом молодого детектива Эдит слегка порозовела и голосом, в котором впервые прозвучала беспокойная нотка, спросила:

— Вы хотели видеть меня по какому-то важному и неотложному делу? Я к вашим услугам, господин Прайс.

— Благодарю вас, — почтительно ответил Прайс, продолжая не спускать своего пристального взгляда, хорошо понимая, что он смущает этим хозяйку дома. — У меня, действительно, очень важное и очень деликатное дело к вам, миссис Робинзон. И поэтому, я прежде всего хочу просить у вас разрешения быть откровенным, а также прошу вас со своей стороны быть откровенной со мной. Это во многом облегчит наш разговор, а вас… может быть, избавит от некоторых неприятностей.

Эдит удивленно и немного надменно подняла вверх свои тонкие брови.

— Во всяком случае, могу лишь заметить, что ваше дело ко мне имеет немного странное начало, — сухо заметила она.

— Может быть, — пожал плечами Прайс. — В дальнейшем вы увидите, что все мое дело носит странный… и неожиданный характер.

— Хорошо, — после краткой и в достаточной степени неловкой паузы заметила Эдит. — Нет смысла вести разговор, который не имеет в себе откровенности. Я не только разрешаю, но и прошу вас быть откровенным со мной.

Ее голубые глаза взглянули на детектива со странной смесью мольбы и страха.

— А вы? — тихо спросил Прайс. — Вы обещаете быть откровенной со мной?..

Эдит откинулась на спинку кресла, закусила губу, потом неожиданно рассмеялась не совсем естественным смехом.

— Я думаю, что — да, — смеясь, пообещала она, глядя несмеющимися главами на Прайса. — Я буду откровенна с вами настолько, насколько вы будете откровенны со мной.

— Лжешь, — мысленно сказал сам себе Прайс. — Этим смехом ты уже начала лгать, не дождавшись даже первого моего вопроса. Во всяком случае, тонкая штучка. Хорошо. Посмотрим, как тебе удастся вывернуться.

— Итак, условие заключено, — вслух произнес он. — И я задам вам первый вопрос. Миссис Робинзон, зачем вы приходили к синьору Толедосу за четыре дня до его убийства?

Как ни старалась держать себя в руках Эдит, резкий вопрос, поставленный ей Прайсом, на секунду лишил ее самообладания.

Она, невольно, слабо вскрикнула и крепко сжала руки.

— Подождите, не отвечайте, — быстро продолжал Прайс. — Потому что вы станете сейчас лгать и говорить, что вы никогда в жизни не были у синьора Толедоса и вообще не знали о его существовании. Но, конечно, вам нет никакого смысла так наивно лгать, миссис Робинзон. Конечно, вы были у синьора Толедоса и бывали у него не раз. Я не знаю, по каким причинам вы находили нужным посещать синьора Толедоса, и вот это-то я и хотел просить вас объяснить мне, чтобы избежать невыгодных и даже, может быть, оскорбительных предположений.

— Вы с ума сошли, — медленно и с трудом начала Эдит, беспомощно облизывая сухие губы.

Прайс предостерегающе поднял правую руку.

— Не надо, миссис Робинзон, — с теплым чувством произнес он. — Не надо упорствовать. Неужели вы хотите, чтобы я устроил очную ставку вам с боем синьора Толедоса или с боем при театре «Пикадилли», которые, разумеется, сейчас же опознают вас? А если показания этих свидетелей вам будет недостаточно, то что вы скажете по поводу вашей записки, написанной синьору Толедосу, приглашающей его придти на пятичасовый чай в «Старый Карлтон», также за день до убийства? Ведь вы не можете отрицать, что эта роковая записка написана вашим почерком. Я специально для этого имею конверт вашего письма, когда я воочию удостоверился, что одна и та же женщина писала этот конверт и приглашение синьору Толедосу. С первого момента нашего разговора я попросил вас об откровенности и вы дали свое согласие на это. Зачем же с первых шагов вы нарушаете данное обещание?