Катерина Врублевская - Первое дело Аполлинарии Авиловой

— Ни о какой мадемуазель Ксении Блох я не слышала и считаю ваш визит недоразумением, — резко сказала она.

— Тогда откуда вы знаете, мадам, что Ксения Блох мадемуазель, а не госпожа, мадам или вдова?

— Я прошу вас покинуть мой дом, штабс-капитан. Здесь вы не найдете искомого, — она повернулась и вышла из гостиной.

Появилась горничная и провела меня к выходу.

Вот так, несолоно хлебавши, я возвратился к Полине.

Они с отцом обедали. Настя была в своей комнате, а Полина по обыкновению спорила с Лазарем Петровичем. Увидев меня, она обрадовалась и усадила за стол. Приятно, Алеша, что такая женщина вспыхивает при твоем появлении.

На обед подавали гуся. Управившись с солидным боком, положенным Полиной мне на тарелку, я рассказал о своей конфузии.

Лазарь Петрович проявил живейший интерес к моему рассказу. Переспросил адрес, потребовал описание белокурой красавицы и вдруг заявил, что сможет нам помочь.

— Как-то мне пришлось давать совет одному моему клиенту, — начал рассказывать господин Рамзин. — Я не буду упоминать его имя, скажу лишь, что человек он не из последних в нашем городе и весьма состоятельный.

Отец Полины отпил вина и продолжил:

— Его главной страстью были женщины. Если одни проигрывают состояния, другие топят свой разум в вине, то мой знакомый не пропускал ни одной юбки. Характер Дон-Жуана, наклонности Казановы, а темперамент — языческого фавна. Кстати, на фавна он походил весьма: маленький, с козлиной бородкой, но женщины просто сходили с ума от него. И самое интересное, что порядочные дамы его ничуть не привлекали. Он находил удовольствие, общаясь с самыми падшими из них.

— С какими только особями тебе приходится общаться, папа! — вздохнула Полина.

— Это даже интересно! — оживился Рамзин. — Придет к тебе эдакий тип, а я думаю: «И где ты, голубчик, раньше-то был? Посоветовался бы заранее, и дров не наломал, и денег меньше бы потратил». Эх… Мы, адвокаты, как золотари работаем: никто нас видеть не хочет, вспоминать о нас и не думают, а в дерьмо вляпаются, прости, Полюшка, тут же адресок заветный достают, давай, милейший, разгребай!..

Лазарь Петрович достал вересковую трубку, набил ее и с наслаждением закурил. Несколько минут мы сидели молча. Я поглядывал на Полину, она на меня, пока, наконец, ее отец не отложил трубку в сторону:

— Мой клиент встретил даму, которая поразила его воображение. Ею и оказалась Ксения Блох, которую вы разыскиваете, штабс-капитан. На него как затмение нашло — всю жизнь скакал по девкам, а тут зацепило его. Замуж ее стал звать, а она ему в лицо рассмеялась, мол, за нищего не пойду, пусть деньги немалые принесет. У нее тогда в покровителях генерал ходил. Клиент мой потратил на нее оставшиеся от продажи имения средства, а она деньги взяла, но замуж не пошла, сказала, что ей и за генеральской спиной неплохо.

— Как это, папа, — удивилась Полина, — у генерала была на содержании, а амуры с твоим подзащитным крутила?

— А почему бы и нет? — возразил ей Лазарь Петрович. — Генерал — человек степенный, женатый, у нее появлялся не каждый день. Так что мадемуазель Блох была предоставлена самой себе на многие часы. Отчего же не поразвлечься?

— И что потом было? — спросил я.

— Подзащитный мой, поняв, что хитрая бестия его обокрала, лишила родового имения, взял пистолет и отправился к мадемуазель Блох. Выстрелил в упор, ранил ее в лицо. Она упала, обливаясь кровью, а тот, испугавшись деяний рук своих, бросил пистолет и убежал. Разум оставил его.

— Папа, почему я ничего не слышала об этой драме? — спросила удивленная Полина.

— Деточка моя, вы с Авиловым были в Петербурге — до вас здешние слухи и не доходили.

— А где сейчас Ксения Блох? Она выжила после этого ужасного нападения? Папа, не томи, расскажи все до конца.

Лицо Рамзина помрачнело, он испытующе взглянул на Полину.

— Ты уверена, что хочешь это знать, дорогая? — спросил он.

— Разумеется, иначе бы не спрашивала.

— Ну, хорошо, — вздохнул Рамзин. — Мне многих сил и трудов стоило добиться от суда более мягкого приговора. Моему подзащитному заменили каторгу поселением, чему он был весьма рад. Генерал от Ксении отказался, дабы не опорочить репутацию. А она выжила. Только лицо ее пересекает от левого уха до губы грубый шрам. Красота ее исчезла без следа. Пышная фигура стала тучной. Но деньги свои, накопленные, пока она жила у генерала на содержании, она, с немецкой скрупулезностью, сохранила и приумножила. И теперь она владелица…