Александр Арсаньев - Второе дело Карозиных

Коридорный впустил Ковалева. Сергей Юрьевич окинул взглядом обстановку и остановился на Катеньке. Нынче он показался ей непростительно хорош. Катя на минуту прикрыла глаза.

– Катерина Дмитриевна? – не без волнения проговорил он, как бы не решаясь подойти. – Катя?

– Серж… – выговорила она через силу и посмотрела на него открыто.

Ковалев тотчас скинул пальто, и пересек небольшую гостиную широкими шагами. Через мгновение он был уже у Катиных ног.

– Я не верю… – прошептал он. – Ты сама меня призвала! Катя, за что мне такое счастье?

Катя посмотрела в его синие глаза. Неужели и сейчас лжет? Неужели?..

– Сережа… – только и смогла сказать она.

– Катенька, милая… – он смотрел на не с нескрываемым обожанием, целуя тонкие Катины пальчики.

– Сережа, я согласна, но…

– Но? – он, кажется, не воспринял это «но» всерьез.

– Но ты должен мне открыться, – твердо проговорила она.

– Открыться… В чем, милая моя Катенька? – Сергей Юрьевич посмотрел на Катю удивленно и чуточку насмешливо.

– Во всем, Сережа, – строго сказала она. – Это не изменит моего решения, но я многое хочу знать.

– Да о чем ты, милая моя? – кажется, к нему вернулось его прежнее самообладание, он даже поднялся с колен и сел теперь напротив Кати. – Никак не возьму в толк, о чем ты говоришь? И чего хочешь? Зачем ты меня позвала? – и синие глаза подозрительно прищурились.

– Сережа, не надо, – покачала головой Катя. – Я ведь знаю, что это был ты. У графини. – Его лицо при этих словах приняло замкнутое выражение, а чуть заметная жесточинка у губ превратилась в презрительную складку. – Скажи мне, почему? Умоляю тебя, это важно. Оставим все как есть, но у меня должно быть что-то, чтобы я сама могла тебя оправдать!

– Оправдать! – горько повторил он. – Ты хочешь меня оправдать, Катя?

– Да, – твердо сказала она. – Я хочу этого. Мне не важно, что это был ты, мне важно знать, почему это был ты!

– Почему? – он невесело усмехнулся. – Изволь, моя милая Катя. Я расскажу тебе. Не уверен, что ты захочешь меня после этого видеть, но… – он осмотрел комнату еще раз, остановил взгляд на окне. – Ладно, – решился он. – Я расскажу тебе. Кстати, твой муж знает, где ты?

– Он думает, что я у своей родственницы, у Васильевой.

– Ну что ж, Катя, расскажу. Изволь, – Ковалев закинул ногу на ногу и своим обычным, уверенным, почти равнодушным тоном начал свою историю. Ты можешь простить оскорбления, Катя? – спросил он.

– Смотря от кого они исходят, – ответила она. – Есть люди, которым я готова простить все, но такие люди как правило и не оскорбляют. Есть другие, на которых и вовсе не следует обращать внимание, потому что они просто не понимают, что оскорбили.

– Разумно, – выгнув собольи брови, покачал головой Сергей Юрьевич. – А если оскорбление нанес человек, прекрасно понимающий, что он сделал? Тогда как?

– Не знаю, – честно призналась Катя. – В обществе принято требовать сатисфакции. Но Бог учил другому, – тут же добавила она.

– Да, – снова покивал Ковалев. – А если сатисфакции потребовать невозможно, то остается только одно – месть. Вот перед тобою как раз и сидит человек, которому ничего кроме мести не оставалось, потому что оскорбление было нанесено близкому и дорогому существу людьми, от которых невозможно потребовать удовлетворения. Один из них мертв. Другой была женщина… Она тоже мертва.

– Графиня? – ахнула Катя.

– Да. Ты ведь слушала про то, как она продавала девственниц на своих аукционах? – еще жестче заговорил он. – Ведь об этом вся Москва говорила, не так ли? Одной их этих девственниц была моя сестра. Она, кстати, тоже умерла. В совершеннейшей нищете. Дело было пять лет назад. Я тогда был студентиком, жил в дешевой комнатке в ужасных условиях. Умер отец и выяснилось, что кроме долгов и захудалого именьица у меня больше ничего и нет. Мать продала имение и поехала в Москву, надеялась выдать мою сестру замуж. Ольга была младше меня на два года. И она была красива. Ты чем-то напоминаешь мне ее, – он грустно улыбнулся. – О том, что случилось, я узнал позднее. Ольга решила зарабатывать сама, стала искать место и через одну сводню попала к графине. – Ковалев помолчал. – Она утопилась через месяц. Мать умерла вслед за ней, когда узнала, что произошло на самом деле. Вот так, – Сергей Юрьевич вздохнул. – Достаточно оправданий? – и он посмотрел на Катю.

– Да, – кивнула она.

– А как ты все поняла? Мне казалось, все было разыграно идеально? – он снова прищурился. – Я где-то допустил ошибку? Хотелось бы знать, где именно.