Александр Арсаньев - Второе дело Карозиных

– Согласен, – нехотя признался Карозин, хмурясь. – Ну и что тебя волнует, душа моя? Если все это так, значит это дело полиции, сыщиков. А ты-то здесь при чем? – Никита Сергеевич недоуменно посмотрел на жену и тут, кажется, начиная понимать, к чему клонит Катенька, подозрительно поинтересовался: – А почему это Лидия Михайловна с тобой разоткровенничалась?

– Ах, Никита! Ну какой же ты недогадливый! Лидия Михайловна, конечно же, знает о том, как в прошлый раз ты помог генеральше вернуть колье, – кокетливо улыбнулась она. Муж же еще сильнее нахмурился. – Ну же, Никита, – приласкалась к нему жена, – ну, не хмурься ты так…

– Ты не договорила. Что ей от тебя было нужно? – упавшим голосом спросил Карозин, заранее предчувствуя ответ.

– Она хотела, чтобы ты, – Катенька снова не удержалась от шаловливой улыбки, – помог ей расследовать смерть тетки.

– Это уже не лезет ни в какие ворота! – возмущенно воскликнул супруг и поднялся со стула.

– Никита, ты что же, думал, что никто не узнает о том, как ты… – Карозин метнул на жену гневный взгляд. – Хорошо, – тут же поправилась она, – как я расследовала ту кражу? И притом, голубчик мой, они-то все думают, что главный сыщик – ты! И все теперь об этом случае знают, так что же тут удивительного?

– Катя, перестань! – воскликнул профессор. – Тебе известно, как я ко всему этому отношусь! Довольно об этом! Если я один раз позволил тебе по своему легкомыслию ввязаться в такое дело, то больше этому не бывать! Ты мне рассказала, я выслушал. Довольно! На этом и остановимся, – Карозин повернулся к жене и посмотрел на нее и требовательно и моляще одновременно.

– Боюсь, слишком поздно, Никита Сергеевич, – с сожалением покачала красивой головкой Катерина Дмитриевна. – Она так просила… Ты ведь понимаешь, о графине и так полным-полно слухов ходило, Лидия Михайловна не хочет подвергать обстоятельства ее кончины огласке, чтобы…

– Катя, – в ужасе промолвил Карозин, – Катя, неужели ты… дала согласие?..

– Да, друг мой, – печально и трогательно улыбнулась Катенька.

– Нет, это невозможно! – выдохнул несчастный супруг и, не в силах больше слышать обо всем этом, покинул спальню жены.

– Ничего не поделаешь, Никита, – тихо проговорила Катерина Дмитриевна, оставшись одна. – Я не могла ей отказать…

Кое-что об обстоятельствах смерти этой самой графини К. Катерина Дмитриевна мужу не договорила, отчасти потому, что разговор повернул в такую неприятную сторону, отчасти же потому, что хотела сама еще раз все перепроверить, а то больно уж загадочно эта история выглядела. А дело было так.

Как уже известно читателю, Катерина Дмитриевна встретила Лидию Михайловну у мадам Roshe, где последняя отменила заказ на бальные платья и вместо этого выбрала черную хрустящую тафту на платья траурные. Не обошлось, конечно, без расспросов, на которые Лидия Михайловна отвечала более чем сдержанно, а после обратилась к Катеньке со странной, в общем-то, просьбой, потому как отношения между двумя дамами были не такие уж и близкие, – не согласится ли госпожа Карозина, чтобы Лидия Михайловна подвезла ее до дома. Катенька, приехавшая к портнихе на извозчике, конечно, согласилась, тем более что весь вид Лидии Михайловны свидетельствовал о том, что просьба ее всего лишь предлог и у госпожи Мелиховой имеются серьезные основания для такого поступка.

Необходимо отметить, что племянница довольно известной по Москве и, как уже было вскользь замечено, весьма скандалезной графини К., Лидия Михайловна вышла замуж за коллежского советника Петра Данилыча Мелихова семнадцати лет, а до этого времени пятнадцать лет воспитывалась в доме своей тетки. Матери она не помнила, а отец умер от разрыва сердечной мышцы, когда девочке исполнилось два годика, и единственная ее родственница – сестра отца, графиня К., взяла девочку к себе.

Лидия Михайловна не любила вспоминать того времени, что провела в большом доме своей покровительницы на Тверском бульваре, и даже солидное приданное, данное за ней, не могло изменить ее более чем холодного отношения к родственнице. Теперь же, спустя десять лет, Лидия Михайловна была женою действительного статского советника и матерью четырех деток – трех дочерей и сына. Эта высокая полноватая женщина с темными русыми волосами и серыми, почти прозрачными глазами редкой формы казалась самым настоящим воплощением женского начала, и хоть и не была красавицей в привычном смысле этого слова, но неизменно вызывала какие-то восхищенно-завистливые взгляды.