Елена Толстая - Фартовый человек

Церковь стояла открытой, несмотря на поздний час, и там, в глубине, тлел остаток огня в лампадке. Ни души внутри не наблюдалось. Впрочем, красть из церкви было уже нечего: совсем недавно арестовали петроградского митрополита Вениамина, а попов хорошенько порастрясли на предмет изъятия ценностей. Несколько голых, с ободранными ризами, икон, пара железных подсвечников. На такое ни один вор не позарится.

Никитин всецело поддержал отмену веры в Бога, поскольку его в свое время сильно угнетали набожные мать и тетка, требовали послушания и запугивали адом. Тем не менее врываться в церковь на лошади он все-таки не стал. Не монголо-татар он, а русский человек, чтобы по храму на лошади разъезжать.

Никитин кивнул сопровождавшему его милиционеру:

– Загляни-ка поглубже, есть там кто. Может, он внутри прячется.

Тот вошел, гулко стуча сапогами. Погремел в алтаре, заглянул в закуток за колоннами. Вышел поскорее со словами:

– Ну и жуть там внутри, просто страх берет. Нету никого.

– Что же двери открыты? – усомнился Никитин и тут наконец приметил у другой стены церкви, подальше от входа, дворника.

Дворник сидел на тумбе, обернутый тулупом. Он держал в руке метлу, воткнув ее в землю и прислонившись лбом к черенку.

Никитин приблизился к нему на лошади.

– Эй, дворник! – сказал он. – Слышь, проснись, дядя.

Дворник пошевелился, поднял голову. Смятая шапка съехала на затылок, открылась удивленная физиономия, довольно молодая и приятная с виду, однако сонная и тупая.

– Эй, дядя, не слыхал чего? – продолжал Никитин.

– Чаво слыхал, чаво не слыхал? – пробурчал дворник. – Задремал малость, тут же будят.

– А не спи на посту! – засмеялся Никитин.

– Вишь начальство нашлось, когда спи, когда не спи, – заворчал пуще прежнего дворник. – Я из деревни, может, три дня как приехамши, мне отец пономарь говорит – при церкви послужи, все богоугодно дело, а там иное место, может, приищем. Вишь, отец пономарь, – дворник двинул черенком метлы в сторону церкви, – он моей невестке кум, и человек непьющий.

– Ты здесь человека видел? – спросил Никитин.

– Какого человека, я сам человек, может быть, – сказал дворник.

– Такого – твоих лет, может, помладше, лицо чистое и правильное, глаза небольшие, светлые, близко посаженные, нос прямой, подбородок небольшой, лицо бреет. Роста среднего, худой, хорошо сложен. Такого не видел?

– Как одет? – спросил дворник.

– Что? – не понял Никитин.

– Мы на лицо не глядим, – пояснил дворник, – мы глядим, как одет. Барином или там товарищем.

– Скорее товарищем, – решил Никитин.

– Видал такого, но давно, – сказал дворник.

Никитин насторожился.

– Как давно?

– Днем, может быть. Приходил тут один. Интересовался изъятием ценностей. – Дворник опять показал метлой на церковь. – А тут ценностей – один Господь Бог остался, и тот весьма сомнительно после такого-то разоренья. Кум невесткин-то, пономарь, он много чего порассказывал.

– Погоди, днем человек приходил? – не понял Никитин.

– Ты мне спать не мешай! – рассердился дворник. – Я человек трудящий, а ты мне спать мешаешь. Думал, в городе культурно, а здесь та же некультурность, что в деревне.

Никитин выпрямился в седле и разочарованно оглядел Пантелеймоновскую улицу. Она была совершенно пустынна, и кровавых следов на ней тоже не наблюдалось. В храме – никого, на улице – никого. Дворник опять задремал.

Никитин заторопился на Садовую. Не хотелось упустить Леньку.

Когда милиционеры исчезли из виду, дворник встал с тумбы, прихватил метлу и вошел в маленький домик сбоку от церкви. Там он поставил у входа метлу, положил тулуп и сказал связанному человеку:

– Одолжил, брат, век не забуду. Ну, прощевай.

И легкой походкой вышел на улицу.

Показания с гражданина Выгина снимал Юлий, поскольку ничего особо важного узнать от потерпевшего не ожидалось; а Никитин докладывал Ивану Васильевичу.

Выгин подробно живописал эпизод ограбления возле «Сплендид-паласа». Особенно поразила его вежливость Леньки Пантелеева, которая, по мнению ограбленного, свидетельствовала о крайней наглости бандита.

– Он нам еще и доброго вечера пожелал! – кипятился Выгин. – А что его не задержали-то? Я ж точно на него указал.

– Гражданин Выгин, – произнес Юлий, стараясь говорить как можно более веско, – у следствия имеются собственные причины, о которых ни вы, ни даже я не имеем точного понятия.

– Как это – не имеем точного понятия? – возмутился Выгин. Даром что северянин, нравом он бывал почти испанец. – Одно только точное понятие я насчет этого всего имею: вы его упустили.