Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры

— Юлия, — повернулся отец, — ты давно здесь?

— Она пришла вместе со мной, — сказала Аврелия. — Осторожно, Юлия, ты задушишь своего отца.

— Слишком много женщин в нашем городе мечтают хоть один раз обнять твоего сына, — радостно улыбнулась дочь.

— Ты позволяешь ей так говорить? — укоризненно покачала головой мать. — Нужно скорее выдать ее замуж.

— А как твой Эмилий? — спросил Цезарь.

— Никак, — вздохнула дочь, — я же говорила тебе, он глуп и поэтому мне неинтересен. Я не могу долго находиться в его обществе. Он надоедает мне своим молчанием, а когда говорит, то обязательно что-то не так. Даже девять дочерей Зевса не смогли бы расшевелить Эмилия. Он неисправим.

— Его отец имеет наибольшие шансы на завтрашнее избрание, — осторожно заметил Цезарь.

— Он наверняка будет избран, — добавила Аврелия.

— И поэтому я должна выйти замуж за его сына, — капризно надула губки Юлия. — Неужели верховный жрец думает устроить выгодный брак своей дочери, не спрашивая ее согласия?

— Юлия, — снова укоризненно покачала головой Аврелия.

— Нет, нет, — поднял руку Цезарь, — хотя в наше время все женятся по расчету, я обещаю тебе, что с тобой этого не произойдет. Ты вольна выбирать кого хочешь. Но боги женятся на Олимпе, выбирая лишь подобных себе, помни это, Юлия. Только изредка боги осмеливаются спуститься вниз, к людям, и за это их жестоко наказывают. Я хочу, чтобы главным твоим чувством всегда было чувство ответственности. Ты — моя единственная дочь, наследница рода Аврелиев, а значит, и муж твой должен быть из великого и знатного рода. Ты же не можешь стать женой надсмотрщика, актера или вольноотпущенника. Мне неприятно говорить тебе это, но ты знаешь сама, даже в выборе любимых Юлии не всесильны. Одно я могу пообещать тебе, что никогда не заставлю тебя выйти замуж за нелюбимого человека. Последнее слово всегда будет за тобой.

Дочь внимательно слушала отца, избегая смотреть в его строгие и проницательные глаза. Внезапно отвернувшись, она тяжело вздохнула.

— И даже ты не сможешь понять меня, — тихо прошептала она.

Отец не расслышал:

— Что ты сказала?

— Ничего, — покачала головой дочь, — ничего.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал Цезарь, похлопав по плечу девушки.

Она вздрогнула от этого прикосновения. Уже выходя, он обернулся:

— Я буду в атрии.

Проводив взглядом отца, Юлия тяжело вздохнула и внезапно обернулась, словно вспомнив про Аврелию. От взгляда опытных женских глаз Аврелии не укрылось ничего. Она только грустно улыбнулась своей внучке.

— Это бывает, Юлия. Многие девушки любят, как ты…

— Не надо, — покачала головой девушка, подходя к Аврелии и обнимая ее, — я все поняла. Наверное, это очень плохо.

— Это скоро пройдет, Юлия, поверь мне, а сегодня ты больше не тревожь его, — прошептала Аврелия, приглаживая шелковистые волосы девушки. — Завтра у него будет тяжелый день. — И Аврелия, вспомнив о предстоящих выборах, улыбнулась. Она была уверена, что сын сумеет выторговать себе власть. Ведь оптиматы согласились бы на любую плату, стараясь не допустить Катилину к власти.

Как мудрая женщина, она хорошо понимала странный смысл происходящего, когда итоги выборов решались не в народном собрании, а в закулисных сделках и интригах. Такая «двойная» демократия вела к анархии общества, подрывая моральные устои и ценности государства. И тем более расшатывались эти устои, тем более неустойчивой становилась демократия, вырождающая плутократию, ведущую к тоталитаризму. Каждая закулисная сделка, каждая грязная интрига за спинами избирателей, каждая измена демократическим принципам неминуемо вели к падению республики, торжеству тирании, установлению империи.

Мучительные спазмы разлагающегося государства потрясали Римскую республику.

День выборов начался восходом солнечного диска, лениво выползающего из-за тяжелого горизонта к свинцовым тучам. Большие застывшие здания города выглядели особенно угрюмо и мрачно на фоне серого рассвета наступающего дня.

Со всех улиц и кварталов, из домов и храмов выходили римляне, направляясь по большой улице Лата к Марсову полю, дабы решить, наконец, вопрос — кто достоин избрания в году 691-м римской эры.