Сергей Зверев - Золотые эполеты, пули из свинца

Нормально ли сработает насос – вот что волновало сейчас полковника Хейзингера. Лишь бы тупорылые босняки чего не перепутали и не сломали!

Сейчас, вот прямо сейчас зараженные возбудителями брюшного тифа жидкие фекалии ядовитым потоком польются в чистую речную воду…

А верстах в трех ниже по течению продолжалась обыденная жизнь. Галицийские крестьяне, не подозревающие о нависшей над ними угрозе, поили из заводи Серета своих лошадок и набирали котелки, чтобы сварить себе обед. Две крачки, истошно вопя своими мяукающими голосами, дрались над водой из-за пойманной рыбешки. За невысоким холмиком в заболоченной старице, оставшейся с половодья, надрывался в любовном томлении могучий лягушачий хор.

– Вглядитесь внимательнее, граф, – Сергей тронул плечо Щербинина, – этого мерзавца точно нет внизу, около цистерны?

– Нет. Думаю, что Хейзингер прячется в штабном вагоне. Боится сам подцепить заразу.

Вот тут, в определении мотивов Рудольфа Хейзингера, Щербинин ошибался. Полковник точно прятался. Именно в штабном вагоне. Но вовсе не из страха заразиться! Немец другого боялся: огрести от босняков прикладом по голове или получить штык в живот, после чего отправиться кормить рыбок речки Серет.

Выйди Хейзингер из закрытого штабного вагона, приблизься он к цистерне, – этим бы скорее всего дело и кончилось. Но майор Ванчура все же покинул санитарный вагон и руководил сейчас работами на мосту. Так что немцу оставалось только дожидаться успешного завершения «акции».

– Прячется в штабном вагоне? Так тем лучше! – радостно улыбнулся Голицын. – Хейзингер сам идет к нам в руки. Точнее, в руки к вам с Ибрагимом, граф. Ага, я вижу, что всей суетой у цистерны распоряжается толстячок, которого я чуть не отправил к праотцам. Повезло толстячку, что он покинул поезд и пребывает сейчас на свежем воздухе!

…Николай Гумилев, Сергей Голицын, граф Щербинин и фельдфебель Ибрагим Юсташев сидели сейчас, скорчившись и с трудом удерживая равновесие, на швеллерах арочных ферм моста, прямо над паровозом бронепоезда, от которого их отделяло три сажени по вертикали. Их легко бы могли заметить снизу, но ни Ванчуре, ни кому-либо из замотанных до предела босняков не приходило на ум, что ужасные русские диверсанты расположились буквально у них над головой.

Захват интендантского грузовичка позволил отряду Голицына значительно опередить бронепоезд, оказаться вблизи моста через Серет на полтора часа раньше Хейзингера. Это время не было потрачено даром: Голицын приготовил роскошную засаду с целым набором сюрпризов.

Привычно оставив Николая Гумилева за старшего, поручик Голицын сам произвел разведку ближайших двух верст железной дороги – того ее участка, который начинался за мостом через Серет. Он обнаружил много интересного, в частности, стрелку, переводящую путь, по которому бронепоезд должен был уходить с моста, на один из узловых разъездов ветки Лемберг – Киверцы. Посмеиваясь злобноватым смешком, поручик перевел стрелку.

Сразу за мостом Голицын поставил пять пластунов, оговорив особый сигнал, по которому они должны были вступить в игру, тонко, даже ювелирно продуманную Сергеем.

– Ваша задача сводится к тому, чтобы задержать неприятельских солдат, которые непременно кинутся вслед за уходящим бронепоездом, – инструктировал их Голицын. – Ненадолго, на минуту-две. Встретьте их винтовочным огнем и гранатами, я отдам вам все оставшиеся лимонки. И сразу же уходите. Не вздумайте ввязываться в серьезный бой – вас перебьют, а это совершенно излишне. Нас четверых не дожидайтесь, группой или по одному пробирайтесь к линии фронта и пересекайте ее в удобном месте. Постарайтесь уцелеть, душевно вас прошу! Я желаю вам удачи, джигиты! Я молюсь за вас, пусть мы верим по-разному, но Творец един, и я верю в то, что он меня услышит. Клянусь офицерской честью: если останетесь живы, каждый из вас будет награжден и повышен производством на два звания вверх. А Россия вашей доблести в любом случае не забудет! Прощайте, а лучше – до встречи! И, если что, не поминайте лихом…

«Четверым», о которых говорил поручик, предстояло сделать самое главное. Три офицера: сам Голицын, Николай Гумилев, Щербинин. И фельдфебель Ибрагим Юсташев.

…Гумилев, сидящий на швеллере рядом с Голицыным, тихо засмеялся:

– Ну, Сергей, ты и выдумщик! Сначала перец под лошадиный хвост, теперь это… Таких рож, как у нас, я даже в Эфиопии не видел. И как тебе только такое в голову пришло?