Филипп Ванденбер: Восьмой грех

– Я знаю, ваше преосвященство! - Альберто взглянул на мерцавшую зеленым светом приборную панель: часы показывали двадцать два десять.

В этот момент заговорил попутчик, сидевший рядом с Альберто. С тех пор как они выехали на автостраду А-1 за Флоренцией и направились в сторону Болоньи, монсеньор Соф-фичи, личный секретарь кардинала, не проронил ни слова. Джанкарло Соффичи не слыл молчуном, но в этой ситуации, чтобы скрыть волнение, он молчал как рыба.

Сначала Соффичи откашлялся, а затем, не сводя глаз со с гоп-сигналов движущейся впереди машины, сказал:

– Позвольте заметить, ваше преосвященство. Никому не пойдет на пользу, если мы свалимся в кювет, - ни вам, ни тем бо-'нг святой Церкви!

Чепуха! - недовольно прошипел Гонзага и вытер рука-ком черного пиджака вспотевшую лысину. Он плохо перено-1ил жару душной августовской ночи.

Альберто время от времени смотрел на него, поглядывая и юркало заднего вида.

Ваше преосвященство, напрасно вы решили воспользо-и.| п,ся моей машиной. Ведь в служебной машине есть кондиционер, и все было бы не так плохо.

– Не ваше дело об этом рассуждать, - заявил Гонзага, даже не глянув на шофера.

Тут вмешался монсеньор:

– Да, большой черный лимузин с номером Ватикана! А еще полицейский эскорт с мигалками и сообщения в прессе: «Сегодня ночью его преосвященство кардинал курии Филиппо Гонзага ехал по автостраде из Флоренции в Болонью»…

– Замолчите! - крикнул кардинал, прерывая речь своего секретаря. - Ни слова больше. Я не жалуюсь. Мы сами решили, что так будет безопаснее всего. Трое мужчин, едущих ночью из Рима в направлении Бреннера, не вызовут подозрений. Basta.

– Хорошо придумано, ваше преосвященство, - извиняющимся тоном произнес Альберто.

Потом в машине снова воцарилось гнетущее молчание.

Альберто постоянно ехал со скоростью сто шестьдесят километров в час. Кардинал с заднего сиденья упрямо смотрел в ночь через лобовое стекло, где шарившие лучи фар с трудом выискивали дорогу.

Соффичи, мускулистый мужчина сорока лет (короткая стрижка, очки в золотой оправе), что-то беззвучно шептал, как будто молился.

– Вы не могли бы молиться про себя? - нервно попросил кардинал, и монсеньор послушался, перестав шевелить губами.

За Моденой, где шоссе А-1 поворачивало на запад, к Милану, а А-22 уходило на север, под рев мотора прозвучала мелодия «Аллилуя». Она исходила из кармана пиджака Соффичи. Секретарь нервно нащупал мобильник и, взглянув на экран, повернулся в сторону заднего сиденья:

– Это вас, ваше преосвященство!

Гонзага, который в мыслях, казалось, находился где-то далеко, потянулся за телефоном, не взглянув на секретаря:

– Дайте сюда!

Наконец он приложил трубку к уху.

– Pronto! 1- Мгновение кардинал молчал, потом коротко ответил: - Я понял кодовое слово. Надеюсь, мы уложимся в срок. Я чувствую себя в роли египетской мумии, как этот… - Он запнулся.

– Тутанхамон! - подсказал с переднего сиденья Соффичи.

– Точно. Как Тутанхамон. Ну, с Богом. - Кардинал Гонзага вернул мобильник секретарю и глухо произнес: - Если ничего не выйдет, можете поставить другую мелодию.

Секретарь обернулся:

– Но что может пойти не так, ваше преосвященство? Гонзага театрально воздел руки, будто хотел пропеть Tedeum 2, но его слова прозвучали кощунственно:

– Немногим больше того, что сделал для нас Иисус. Не удивлюсь, если наш план провалится в самый последний момент.

Некоторое время в машине царило тягостное молчание. Наконец Гонзага прошептал, будто кто-то сейчас мог подслушать их разговор:

– Кодовое слово - «Апокалипсис 20:7». Альберто, вы меня поняли?

– «Апокалипсис 20:7», - повторил шофер и уверенно кивнул. - В котором часу нас ждут?

– В три тридцать. На всякий случай еще до рассвета.

– Madonna mia, как же я смогу это сделать?

– С Божьей помощью. Дави сильнее на газ!

Автобан тянулся бесконечной ровной лентой по долине кдоль реки По. Ночь и монотонный гул мотора навевали сон. Даже Альберто пришлось бороться с усталостью. Но затем он вспомнил о цели поездки. Абсурдная авантюра, в детали которой, кроме кардинала, были посвящены лишь он и монсень-

и|» СоффиЧИ.

11осле долгого молчания кардинал Гонзага вновь обратился к секретарю:

«.мушаю (итан.). (Здесь и далее примеч. пер.) Иосхиалсние Богу (лат.).

– Это кодовое слово очень символично. Вы знаете текст «Откровений»?

– Конечно, ваше преосвященство.

– И седьмой стих двадцатой главы? Соффичи осекся:

– Как раз сейчас этот стих не приходит мне на ум, но все остальные я могу цитировать на память.